Джимбо вдруг показалось, что справа от него, совсем рядом, стоит завернутое в простыню человеческое тело, и страх пронизал его. С негромким испуганным вскриком он выпрямился и повернулся лицом к укутанной фигуре.

— Ты чего? — окликнул его Марк.

Джимбо смотрел на свое собственное блестящее от пота лицо с распахнутыми глазами, которое выглядывало из высокого, в полный рост, зеркала в овальной деревянной раме. Он разыграл сам с собой банальный эпизод из ужастиков.

— Ничего. Черт, да просто жутко торчать тут и рыться в ящиках...

— Нет, я чую, что-то здесь должно быть, — сказал Марк, скорее всего, самому себе. Он выдвинул крошечный ящичек из хрупкого прикроватного столика. — Кто б они ни были, хозяева свалили отсюда в большой спешке. Смотри, как здесь все навалено: даже если они и пытались какую-нибудь фигню припрятать, вряд ли им это удалось.

— Не знаю, как ты, — сказал Джимбо, — но я очень хочу свалить с этого чердака.

Через двадцать минут они спускались по узкой лестнице. На втором этаже было как будто на десяток градусов прохладнее, чем под крышей. Марк чуть прихрамывал после того, как разнес ножки маленького деревянного стола в щепки.

Думая о том, что может их ждать на цокольном этаже, Джимбо очень хотел подольше задержаться на втором

Второй этаж дома номер 3323 по Северной Мичиган-стрит состоял из двух спален и двух ванных комнат, связанных общим коридором В меньшей спальне две односпальные кровати (матрас одной залит чем-то темным) стояли у противоположных стен. Голый деревянный пол был грубым, поцарапанным и грязным Марк вошел за Джимбо в комнату, нахмурился, увидев матрас, поднял его за угол и увидел с другой стороны тускло-коричневые пятна, которые сливались в узор, напоминающий пейсли [24] .

— Ого, ты только глянь на это дерьмо.

— Думаешь, это дерьмо? А я вот думаю, это...

— Думаешь, но не знаешь, и я тоже не знаю.

Марк отпустил угол жуткого матраса, и тот лег на место. Затем наклонился и заглянул под кровать. То же самое повторил у противоположной стены.

Марк бегло осмотрел ванную. Лохмотья мертвых паутин свисали с окна, и живой паук немногим меньше мыши скоблил лапками внутренний скат ванны, пытаясь выбраться. На кафеле пола лежал налет зернистого светлого порошка.

Двуспальная кровать стояла у внутренней стены спальни побольше. Такой же, как в ванной, порошок был на полу, и когда Джимбо. поднял голову, он увидел желто-коричневые проплешины на потолке. Деревянное распятие висело над изголовьем кровати.

Марк присел и заглянул под кровать. Он издал звук, в котором соединились изумление и отвращение, и, не поднимаясь с корточек, попятился, ведя пальцем вдоль забитого пылью стыка между двумя досками.

Прежде чем Джимбо успел спросить, что он делает, Марк вскочил на ноги. Джимбо направился к противоположной стене и остановился у окна И снова знакомый пейзаж в незнакомом ракурсе показался ему искаженным Дома клонились вперед, уменьшенные перспективой, а еще тем, что казалось чьей-то ненавистью, подозрением и страхом. Джимбо содрогнулся, и вид из окна возвратился к привычной реальности.

— Такое чувство, что... — Марк стоял, прислонившись спиной к внутренней стене. Медленно повернув голову, он стал рассматривать стенной шкаф.

— Какое чувство? — спросил Джимбо.

Марк прошел вдоль стены, открыл дверь шкафа и заглянул внутрь.

— Нашел что-то?

Марк скрылся в шкафу.

Джимбо направился к шкафу и услышал шорох — будто что-то скользило по полке. Из шкафа вынырнул улыбающийся Марк. В руках он держал покрытый пылью предмет, и Джимбо не сразу распознал в нем фотоальбом

Джимбо не мог знать, а Марк не собирался объяснять, что улыбка на его лице вызвана не только этой находкой, но и кое-чем еще: дверью, обнаруженной в задней стене шкафа. У него в голове начала складываться некая теория о доме, который он наконец мог исследовать, и дверь в стенном шкафу, кажется, подтверждала ее.

— Ух ты!

— Ну-ка, — сказал Марк. — Посмотрим, что тут.

Подойдя к окну, он повернул альбом к свету.

Темно-серая от въевшейся пыли обложка когда-то была темно-зеленой. Выдавленные в пластике прямоугольники, напоминающие стеганую ткань, окружали надпись в центре: «Любимые семейные фотографии». Марк раскрыл альбом на первой странице.

Крупный молодой человек в длинном черном пальто и грубых башмаках, чуть склонившись вбок, опирался на бампер старенького «форда» и прикрывал ладонью лицо. На второй фотографии тот же молодой человек стоял в обнимку с улыбающейся девушкой, прямые волосы которой доходили почти до талии; лицо молодого человека было вымарано синими чернилами.

— Ничего себе! — воскликнул Марк. — Смотри.

Закутанный в длинное черное пальто, спиной к камере, человек нагнулся над столом, заваленным струбцинами, шлифовальными инструментами и банками с гвоздями.