Но Сергей Иванович не рассердился на старого друга — где тут сердиться? Сам подскочил к убитому зверю, еле поднял его.

Насилу успокоились оба — охотник и пёс. Стали рассматривать редкостную добычу. И тут вдруг Сергей Иванович вспомнил о растерзанном зверем козлёнке. «Вот ведь кто, а совсем не волк разбойничал здесь в лесу!»

Сергей Иванович взвалил на плечи тяжёлого зверя и направился прямо к дому.

— Молодец, Пушок! — ласково сказал он. — Выследил, брат, лесного разбойника. Теперь куда хошь без опаски ходить можно.

Поздней осенью перед самым снегом иной раз бывает точь-в-точь как весной. Выглянет солнце, осветит голый, умытый дождями лес, влажную землю, чёрную слипшуюся листву в осиннике… А в это время где-то далеко в лесу на поляне вдруг забормочет тетерев, забормочет совсем по-весеннему. И не хочется верить, что до весны ещё так далеко, что впереди холода и метели и долгие тёмные ночи зимы.

Однажды в такой светлый осенний день шли мы с товарищем по лесной тропинке. Я глядел на прозрачный лес, на синее небо и шутя просил солнышко: «Не прячься за тучи, посвети хоть ещё часок!»

Мой приятель Сергей, тоже ещё молодой охотник, только посмеивался надо мной.

— Ты лучше гляди не на небо, а вниз под кусты. Заяц к зиме уже вылинял, белый весь. Его теперь легко заприметить.

Вдруг Сергей остановился и стал присматриваться к земле. «Вот чудеса-то!»

Я тоже посмотрел вниз и удивился не менее товарища. По блёклой траве, по опавшим листьям ползали пчёлы, да не две, не три, а целые десятки, может быть, сотни. Они были совсем вялые, по-зимнему полусонные, даже не пытались взлететь, только еле-еле переползали с одного листка на другой. Тут же на земле валялись обломки трухлявого дерева, облепленные воском.

Мы взглянули вверх. Перед нами росла старая полусухая осина. Чёрный дятел-желна когда-то выдолбил в её стволе большое дупло. Теперь края его были кем-то обломаны. Дупло помещалось невысоко. Сергей решил заглянуть туда. Я подсадил его до первого сука, и он взобрался к дуплу.

— Э-э, да тут целый улей! — воскликнул он, быстро спускаясь на землю. — Понимаешь, должно быть, рой из деревни улетел летом, в дупле и обосновался. Мёду пчёлы натаскали пропасть, а теперь к зиме вход в дупло залепили, чтобы не дуло. Только кто-то всё им разломал. Эх, жалко пчёл, добавил Сергей. — Ночью как подморозит — крышка им будет.

— А кто же это наделал? — спросил я.

— Наверное, ребята баловались. Заметили дупло, начали палками внутрь совать — вот и разломали.

Придя в деревню, мы рассказали о том, что видели, Ивану Ивановичу старому пчеловоду и охотнику.

Дедушка поохал, погоревал о пчёлах, да ничего не поделаешь: в лес идти уже поздно, пришлось ждать до следующего дня.

Ночью, как и думали, крепко приморозило. Все лужи льдом затянуло, землю, траву выбелило. Утро настало яркое, всё в разноцветных огнях. Заиндевевшая трава и тонкий ледок на лужах так и сверкали.

Сергей в лес идти не смог, пошли мы вдвоём с дедушкой. Иван Иванович взял с собою ведро для мёда, ружьё, захватил и свою охотничью собаку Стрелку.

— Она нам живо разыщет грабителя, — сказал старичок.

Вот и осинник, и старое дерево у самой дороги. Мы подошли поближе.

Вдруг Стрелка насторожилась, потянула носом, изо всех сил рванулась вперёд. Иван Иванович отстегнул поводок, и собака помчалась прямо к дуплистой осине. Мы — за ней.

Под деревом на земле ещё больше, чем вчера, валялось обломков, трухи и мёртвых замёрзших пчёл. Стрелка, обнюхав землю, бросилась дальше в лес, и скоро где-то вдали послышался её громкий лай. Мы поспешили на голос собаки.

Она лаяла, прыгая и вертясь под густой елью.

Иван Иванович внимательно оглядел дерево, поманил меня и передал своё ружьё.

— Видишь на суку у самого ствола гнездо темнеет? Это беличье гайно. Ну-ка, стрельни в него.

— Зачем стрелять?

— Делай, что говорю.

Я прицелился и выстрелил. Сверху посыпались сухая хвоя, сучки… Но из гнезда никто не выскочил. Зато Стрелка, подзадоренная моим выстрелом, ещё пуще залилась лаем.

Старик одобрительно кивнул головой, присел на корточки и стал рассматривать на земле упавшие ветки, сучки… Я ничего не мог понять.

— Поди-ка сюда, — позвал дед, — погляди хорошенько.

Я пригляделся к земле. Рядом с упавшими сучками и ветками что-то краснело вроде ягодки. Тронул пальцем. «Да это же свежая кровь!» А вот и ещё откуда-то сверху капнуло.

— То-то и есть, что кровь, — весело ответил Иван Иванович. — Полезай на дерево да сковырни гайно, мы его тут исследуем.

Я мигом взобрался на ель, спихнул беличье гнездо и сам спустился на землю.

Стрелка так и кинулась к гайну, но окрик хозяина её сразу остановил.