Когда в социальной группе животных, этой глубочайше ритуализированной и канонизированной инстинктивными программами системе, родится детеныш, он сразу встраивается в нее на заранее отведенное ему место. Он растет, развивается и ведет себя согласно заложенным в нем программам, а члены общества адекватно реагируют на него по своим врожденным программам. Программы взаимно притерты естественным отбором на весь период детства. Но вот с половым созреванием оно кончилось, и кончили работать взаимные программы детского периода. Родитель, вчера еще такой добрый и терпеливый, теперь при малейшем проявлении фамильярности показывает зубы. Достается и от других взрослых. То общество, каким видел его детеныш изнутри, для него как бы захлопнулось. Настал новый этап. Молодым животным предстоит встраиваться в систему взрослых отношений, в которой для начала им отведен самый низкий ранг.

Более того, система может в них пока не нуждаться, и их будут изгонять: в одних случаях решительно, в других — только демонстративно. Кому-то может повезти: одна взрослая особь погибла, кто-то из старших занял ее место, освободив свое, которое в свою очередь тоже занял кто-то из «стариков»; но место, высвободившееся в самом низу пирамиды, досталось в конце концов молодому. Остальным не повезло. На этот случай есть две программы. Первая — расселение. Молодые животные уходят искать новые территории. Нерешительные поодиночке, они объединяются в группы. Внутри каждой устанавливается иерархия доминирования и подчинения, часто в ужесточенной форме. Сплоченность группы снимает нерешительность — вместе не страшно. Пустующую территорию займут, занятую постараются отбить силой. Бродячие группы ищущих себе места молодых особей — обычное дело у многих социальных видов. Такие группы этологи называют бандами. Сплоченные, образовавшие внутри себя жестокую иерархию банды очень агрессивны, возбудимы. Вспышки гнева в них так сильны, что могут обращаться просто в слепое разрушение (вандализм). Вспомните банды молодых слонов, без всякой причины вытаптывавших деревни, нашествия саранчи. Образование банды подростков прекрасно описано в «Повелителе мух» Уильяма Толлинга.

Неудивительно, что любое животное при встрече с бандой охватывает инстинктивная тревога. Попытаются отнять, было бы что. Окажется, что нечего, — придут в ярость и набросятся. Мы унаследовали этот инстинкт. В человеке при встрече с плотной группой молодых парней инстинктивно подымается тревога: не банда ли это? Да и без инстинкта нам известно, что банды существуют взаправду. Вот причина того, мой Неблагосклонный читатель, что вы чувствуете в группировании подростков что-то подозрительное и потенциально опасное. Пусть они вам ничего плохого не сделали, пусть вы всех их знаете с малолетства, пусть вы знаете, что это хорошие ребята. Но, когда они темной массой сгрудились в узком проходе, а вы идете мимо них, вам все равно тревожно. А оттого, что эта тревога ложная, еще и досадно. И досада эта переносится на них.

В современном обществе подростку расселяться рано и некуда. Когда наступает возраст программы расселения, он просто старается меньше бывать дома и дерзит родителям. На улице подростки могут образовывать подобие банд в игровой форме. Программа вполне удовлетворяется игрой. Образования группы на основе соподчинения, небольших походов куда-то, мелких стычек с другими группами, мелких актов вандализма вполне достаточно для ее удовлетворения. Именно в этом, игровом, модельном, формировании (которое воспринимается очень серьезно) подросток прочувствует, а мозг его навсегда запомнит, что значат беспрекословное подчинение, безрассудная преданность, беспощадность суда «своих», сила власти и многое другое. Действия «банды» зависят от ее лидера, власть которого может стать неограниченной. Поэтому игровая «банда» может превратиться в настоящую, если лидер с преступными наклонностями. Все это хорошо известно. Наше желание услать куда-нибудь подальше группы подростков тоже соответствует программе — банды должны расселяться.

Руководствуясь этими признаками, мы можем сказать, что игровых банд, конечно, великое множество. И ничто не мешает им увлекаться поп-музыкой. Но доминирующей роли для этих группировок она явно не играет.

Да, Неблагосклонный читатель, если и вправду «люберы» ездят в Москву кого-то избивать или что-то разрушать, то они не клуб, а банда.

— В кавычках или без?

— Это главное, что следовало бы выяснить.

Помочь подросткам проходить возраст банд в игровой форме, не давая проявляться жестокости, вандализму, — это наша несомненная и ясная обязанность. Бойскауты — одна из форм такой помощи. Ту же роль играли и пионеры, если им не ставили ложных целей. Туристические группы, спортивные команды дают тот же эффект, если ими руководят нормальные взрослые, а не милитаристы или склонные к бандитизму взрослые. Банды тоже от нас ничего не хотят, но это не значит, что мы можем устраняться.

Вернемся опять к обезьянам. У молодых животных кроме программы расселения есть вторая — остаться и встроиться в общество взрослых животных. Эти молодые животные у многих видов тоже образуют свои агрегации. Программа встроиться требует вести себя так, чтобы на молодое животное обратили внимание, запомнили, узнавали. Она как бы требует: «Выделись чем-нибудь, а не будь как все сверстники». Молодую мартышку из цирка сдали в зоопарк, и она попала в общую клетку, где жила группа обезьян со своей группировкой молодых. Ее никуда не приняли, она сидела в углу в позе покорности, если пыталась подойти к миске с пищей — ее отгоняли. Хозяин зашел ее проведать. «Она не привыкла есть из миски руками и чтобы миска стояла на полу. Ее учили есть в одежде, за столом и ложкой». Одежды и стола мартышке, конечно, не дали: «У нас зоопарк, а не цирк». Но ложку дали. Она подошла к миске и ловко начала есть ложкой. Мартышки расступились. Мартышки изумились не ложке, конечно, ложка им хорошо знакома, а мастерскому, как у людей, с ней обращению. Сам старый самец подошел к мартышке и протянул руку к ложке. Он не потребовал, а попросил. И цирковая мартышка за то, что ест ложкой, была принята в основную группу, опередив других молодых.