Шрифт:
— Первый закон! — потребовал Костин-кок. — Да не стучи ложкой, сломаешь!
— Есть первый закон, вот он: «Дружба с коком — залог здоровья».
— Ешь на здоровье! — весело ответил кок, ставя перед Виктором полную тарелку.
Замечательный суп, замечательный хлеб, замечательный камбуз, в котором знакома каждая кастрюля, и самое замечательное в камбузе — это Костин-кок!
Иона Осипыч сел на табуретку, сложил руки на животе и смотрел на своего питомца с такой радостью, будто вырвал его из когтей голодной смерти.
— Не стучи по столу. Говори второй закон!
— Есть второй закон, вот он: «Кто хорошо жуёт, тому всё впрок идёт».
Только на блокшиве готовят такие сочные и большие котлеты! Виктор съел их и покосился на кока, но Иона Осипыч сделал непроницаемое лицо, разглядывая что-то на подволоке. [23]
— Третье, — умоляюще сказал Виктор. — А я третий закон придумал:
Только Костин-кокХороший компот пекёт…— Гм! — пожал плечами Костин-кок. — Так компот же не пекут, а варят…
23
Подволок, или подволока, — фанерные или металлические щиты под верхней палубой, служащие потолком для внутренних помещений.
— Для рифмы можно «пекёт», — вздохнул Виктор.
— А во-вторых, скажу не по секрету: штрафникам вроде тебя компоту не полагается. Нет, не дам тебе компоту, — решил Иона Осипыч. — Выдумал тоже!.. Весь день блукав по Кронштадту, а теперь компоту ему давай. Только из-за компоту и идёшь к дяде Ионе. Не дам, и не пищи.
— Пищать я не стану, — омрачился юнга. — А если ты мне дашь компоту, я, может быть, скажу тебе одну такую новость…
Костин метнул на мальчика быстрый любопытный взгляд, со стуком поставил перед Виктором глубокую тарелку прозрачного ароматного компота, достал из шкафчика бисквиты и облокотился на стол:
— Теперь говори.
— Сейчас всё по порядку расскажу, — начал Виктор, набивая рот. — Я был на стадионе, только там сегодня скучно. У начфиза вот такой флюс!.. Был в борцовском зале, а боксёры не тренировались. Потом был на канале. Там баржи грузились у складов Главвоенпорта. А мешок с сахаром в воду упал. Когда сахар растает, вода в канале станет сладкой, правда? А я всё-таки не стал ждать. Всё равно сахар не скоро растает: вода-то холодная.
— Да ты что, смеёшься надо мной? Ой, смотри, выгоню из камбуза! — возмутился Костин, чувствовавший, что Виктор припрятывает самое главное на конец.
— Я же всё по порядку… Потом был на пассажирской пристани. Пришла «Горлица» из Ленинграда. Прибыл Островерхов. Говорит, что он заболел в отпуске этой… малярией. Говорит: «Пускай Иона Осипыч придёт сегодня вечером в ресторан потолковать, есть дело», — выпалил Виктор.
Костин от неожиданности уронил поварёшку, опустился на табуретку, снял колпак и вытер платком свою бритую голову, блестевшую золотыми искорками щетины. Его маленькие серые глаза стали печальными и тревожными.
— Плохой ты товарищ, Витька! — сказал он укоризненно. — Знаешь, что я Кузьму Кузьмича вот как жду, а сам шутки шутишь! Говори правду, приехал Кузьма Кузьмич?
— Приехал, честное слово, приехал! Такой жёлтый-жёлтый…
— Ну, спасибо, спасибо… За такую новость получай ещё поварёшку компота. Больше не дам, а то лопнешь мимо шва. Такого компота даже Кузьма Кузьмич не варит. У него на линкоре только клюквенный кисель хороший, а компот… Так приехал, значит, товарищ Островерхов? Может, узнал что доброе? А может, и не узнал…
КРОНШТАДТ
За воротами Пароходного завода Иона Осипыч и Виктор ещё раз осмотрели друг друга, поправили полосатые тельняшки, чтобы они хорошо были видны в вырез голландок, выровняли бескозырки, Костин-кок закурил свою трубку, и рейс [24] начался.
24
Рейс — плавание судна между портом отправления и портом назначения на любом расстоянии и при любом количестве остановок в промежуточных портах.
Вот уже два месяца ждал Костин-кок возвращения с Украины своего друга Кузьмы Кузьмича Островерхова, который работал на линкоре в качестве кока.
Островерхов, получив отпуск, согласился выполнить важное поручение Ионы Осипыча, и весь блокшив знал, какое это поручение.
Давно, во время гражданской войны, потерял Иона Осипыч на Украине своего маленького сына Мотю. Не раз он предпринимал поиски, всё надеялся, что найдётся Мотя, но пока поиски кончались ничем. Кок отчаивался, терял надежду, а затем снова начинал всё сначала: искал, надеялся и ждал.
Вот и теперь он спешил увидеться с Островерховым, который обещал навести справки о Моте Костине в городке Карповском. Может быть, узнал Островерхов что-нибудь доброе… Может быть, жив и здоров сынок Мотя…
Кок шёл задумчивый и встревоженный. Виктору тоже было не по себе. Ему казалось, что весь Кронштадт смотрит на пустой чехол из-под красных флажков. Если бы от него зависело, он ни за что не уволился бы сегодня на берег. Но приказ есть приказ. Он переночует на береговой квартире, а завтра явится на линкор. Там он разыщет краснофлотца с густыми сросшимися бровями, попросит у него прощения и получит обратно свои красные флажки. А пока он идёт без флажков, поглядывает вокруг, вспоминает рассказы Фёдора Степановича о Кронштадте и мало-помалу отдаётся береговым впечатлениям.