Шрифт:
– Дай ему аспирин. Две таблетки! – не отрываясь от дороги, распорядился Демьяненко. – Ехать осталось недолго. По прибытии сделаю необходимые уколы!
Катя торопливо пошарила в сумочке, но глотать аспирин мне не довелось. Сероватая дымка перед глазами почернела, плотно облепила голову. Исчезли звуки, ощущения, и навалилась густая беспросветная тьма...
ГЛАВА 5
– Слава богу, жар спадает! Вон пот на лице проступил! – выплывая из небытия, услышал я смутно знакомый голос. – Заставил Леха нас понервничать. Чуть концы не отдал! Температура прыгнула – аж градусник зашкалило! Ртуть до упора дошла, выше сорока двух градусов! Такая температура вроде смертельной считается. Разве нет?
– Верно, – произнес голос Степана. – При сорока двух кровь начинает сворачиваться. Я уж думал – не жилец Лешка, но, видимо, не пришла ему пора умирать!
– Да и здоровья у нашего сержанта хоть отбавляй, – вставил смутно знакомый голос. – Помнишь, как Скрябин в одиночку тащил тебя по горам пять километров? Ни разу передохнуть не остановился! Остальных раненых и убитого мы по двое каждого несли, а сержант нас матюгами подгонял: «Шевелитесь, сукины дети! Духи на хвосте!» – и так далее и тому подобное, прочий его фольклор стесняюсь повторить при девушке!
– Еще бы не помнить! – подтвердил Степан. – Кстати, четыре часа назад он замочил двух чеченов. Запросто так! Одному сразу черепушку разнес, другому сначала продырявил оба плеча, допросил и добил выстрелом в сердце. Ни единой пули даром не потратил! Представляешь?!
– Ничего удивительного, – отозвался смутно знакомый голос. – В Афганистане сержант Скрябин считался лучшим стрелком роты, а за последующие годы небось натуральным снайпером стал! Ты говорил, он предыдущую чеченскую кампанию от звонка до звонка отпахал?
– Ага! И не только ее! – сказал Степан. – Их дивизия называлась «миротворческой», а посему побывала во всех «горячих точках» постсоветского пространства.
«Преувеличиваешь. Не во всех, – мысленно возразил я, пробуя разлепить непослушные веки. – Например, ни в Приднестровье, ни в Карабахе я не воевал... А с кем ты, Степа, беседуешь? Почему твой приятель называет меня сержантом, вспоминает Афган?.. И вообще, где я нахожусь?» Я увидел кремовый потолок и декоративную бронзовую люстру. Затем, окончательно очухавшись, осознал, что лежу на широкой двуспальной кровати в просторной, со вкусом обставленной комнате. Возле изголовья на высоком кожаном пуфике сидел плечистый человек с толстой золотой цепью на шее, худощавым скуластым лицом и перебитым носом. Лицо принадлежало моему бывшему подчиненному ефрейтору Кретову (ныне бандитскому главарю по прозвищу Рептилия), а этот нос сломал я ударом кулака в 1984 году. Рядом с Витькой расположились на стульях Степан и Катя.
– Ну здравствуй, дружище! – встретившись со мной взглядом, несколько натянуто улыбнулся Кретов. – Здесь ты в абсолютной безопасности. Сам черт не сыщет! Отлежишься, выздоровеешь... Девочка поживет в смежной комнате, мои пацаны обеспечат надежную охрану. Все будет путем! Не сомневайся!.. Слышь, Леха, ты не злись за прошлое! Ладно? – Витька замолчал, смущенно пряча глаза.
– Прошлое быльем поросло... Спасибо за заботу, – прошептал я.
Кретов вздохнул с явным облегчением. Улыбка из натянутой превратилась в радостную, веселую.
– Тебе принести что-нибудь? – гостеприимно осведомился он.
– Да... Стакан водки и сигарету...
– Совсем офонарел?! – взвился на дыбы Степан. – Не успел толком с того света выкарабкаться, а туда же... Водку ему, видите ли, сигарету! Идиот!!! Не слушай его, Виктор! Катя, укол снотворного!
В который уже раз за последние годы снилась война. Правда, непонятно, какая именно: то ли афганская, то ли в Таджикистане, то ли чеченская... Но бой шел в горах, о чем красноречиво свидетельствовал рельеф местности.
Сидя в укрытии на вершине горы с «СВД» [10] в руках, я наблюдал через оптический прицел за копошащимися внизу многочисленными врагами: новенькие пятнистые камуфляжи, разнообразное суперсовременное оружие, а лиц нет! Вместо них – плоские белые блины без глаз, без носов, без ртов...
Все они просматривались словно на ладони, однако стрелять я не торопился. В винтовке оставался всего один патрон, и я поджидал мишень более значительную, нежели эти дурацкие куклы, не имеющие даже физиономий.
10
Снайперская винтовка Драгунова.
Внезапно среди боевиков появилась до боли знакомая сутулая фигурка – в засаленной беретке, в очечках, в пальто с каракулевым воротничком. Сердце затопила холодная ярость, поскольку я сразу узнал очкастого – печально известного по прошлой чеченской кампании депутата Государственной думы «правозащитника» Сергея Адамовича Ковалева. Закоренелый иуда, не только подобно многим представителям СМИ лизавший сепаратистам жопы, но и активно помогавший им убивать русских ребят! Не собственноручно, разумеется (кишка тонка), а в качестве «козла-провокатора» [11] .
11
В данном контексте это вовсе не ругательство, а официальное название «должности», существующей на некоторых скотобойнях. Дело в том, что предназначенные к закланию животные чувствуют надвигающуюся смерть, боятся идти внутрь, волнуются, упираются и т.д. Во избежание излишних хлопот забойщики используют специально выдрессированного козла. Он спокойно идет впереди обреченного стада, усыпляя своим хладнокровием бдительность жертв, но непосредственно перед входом в убойный цех неожиданно сворачивает в особую комнату, где получает морковку «за труды». Остальные же попадают прямиком под нож.