Алексу стало не по себе.

– Но ведь последние события полностью снимают с него все подозрения в смерти Рози. С чего бы ему вдруг вздумалось спустя двадцать пять лет начать нас убивать?

– Может, он услышал о пересмотре нераскрытых дел и испугался, что именно спустя столько лет кто-то из вас укажет на него пальцем.

– Ты вечно доводишь рассуждения до абсурда. Линн, он ее не убивал. Это не в его характере.

– Люди делают ужасные вещи, когда принимают наркотики. А Верд, как я помню, всегда что-то глотал. У него был «лендровер». Рози достаточно хорошо его знала, чтобы попросить подбросить до дома. И потом, это внезапное обращение к религии… Не похоже ли это на раскаяние, Алекс?

Он покачал головой:

– Он мой друг. Я бы знал.

– Может быть, ты и прав, – вздохнула Линн. – Меня иногда заносит. Я сейчас все время на нервах. Прости.

Она договаривала последнюю фразу, когда вошел Верд. Умытый и чисто выбритый, он выглядел воплощением силы и здоровья. Алекс бросил на него один взгляд и застонал:

– О боже, ну прямо Геркулес!

– Замечательная постель, – сказал Верд, оглядел комнату и направился к кофеварке. Он пересек кухню и принялся один за другим открывать шкафы в поисках кружки, которую наконец нашел. – Я спал как младенец.

– Не думаю, – вздохнула Линн. – Разве что ты просыпался с плачем каждые три часа. И вообще, разве ты не страдаешь от перемены часовых поясов?

– В жизни не страдал, – жизнерадостно откликнулся Верд, наливая себе кофе. – Итак, Алекс, когда мы отправляемся в Данди?

Алекс встрепенулся:

– Сначала я должен позвонить и договориться о встрече.

– Ты с ума сошел? Дашь этому парню шанс сказать «нет»? – удивился Верд, шаря в хлебнице. Он вытащил оттуда треугольный овсяный крекер и смачно облизнулся. – М-м-м. Тысячу лет не ел такого.

– Будь как дома, – улыбнулся Алекс.

– А я и так как дома, – ответил Верд, вынимая из холодильника масло и сыр. – Нет, Алекс. Никаких телефонных звонков. Мы просто приедем и дадим понять, что не уйдем, пока профессор Соунз не найдет для нас окно.

– Зачем? Чтобы нас в него вышвырнуть? – Алекс не упустил случая поиздеваться над американизмами Верда. Они звучали просто уморительно в его шотландском произношении, резко усилившемся за ночь.

– Ха-ха! – Верд отыскал тарелку и нож и уселся за стол.

– Тебе не кажется, что злить его будет… непродуктивно, – осведомилась Линн.

– Напротив, я думаю, он покажет ему, насколько мы серьезны, – возразил Верд. – Я думаю, именно так и должны себя вести двое смертельно напуганных людей. Тут не время миндальничать, робко и вежливо кланяться… Время заявить: «Мы действительно испугались, помогите нам».

Алекс поморщился:

– Ты уверен, что хочешь поехать со мной? – Уничтожающий взгляд, которым наградил его Верд, остановил бы даже наглого подростка. Алекс покорно поднял руки вверх. – Ладно. Дай мне полчаса.

Линн проводила его встревоженным взглядом.

– Не волнуйся, Линн. Я за ним присмотрю.

Линн прыснула:

– Умоляю, Верд. Позволь мне не возлагать все надежды на тебя.

Он проглотил кусочек печенья и смерил ее проницательным взглядом.

– Я ведь давно не тот, каким ты меня помнишь, Линн, – серьезно произнес он. – Забудь о мятежном подростке. Забудь о пьянстве и наркотиках. Вспомни, что я всегда выполнял домашние задания, что сочинения и доклады сдавал в срок. Это ведь только казалось, что я вот-вот сойду с рельс. В душе я всегда был таким же достойным гражданином, как и Алекс. Я знаю, вас очень забавляет, что в списке адресатов ваших рождественских открыток есть телепроповедник. Кстати, очень симпатичные открытки. Но, несмотря на некоторую долю позерства, я очень серьезно отношусь к тому, во что верю и что делаю. Если я говорю тебе, что позабочусь об Алексе, можешь не сомневаться, что так оно и будет.

Линн больше не возражала, но ее сомнения все же не вполне рассеялись. Она переложила дочку к другой груди, промолвив:

– Ну, давай, малышка, – и чуть поморщилась от непривычной боли, когда твердые десны сжали сосок. – Ты прости, Верд. Просто я воспринимаю тебя таким, каким знала лучше всего. И с этим трудно что-либо поделать.

Он допил кофе и поднялся на ноги:

– Понимаю. Ты ведь для меня тоже все еще глупая девчушка, мечтающая о Дэвиде Кэссиди.

– Вот наглец, – усмехнулась Линн.

– Пойду помолюсь, – сообщил он, направляясь к двери. – Нам с Алексом нужно сейчас просить о помощи всех, кого можно.

Внешний вид Старой гимназии Флеминга совершенно не соответствовал представлению Алекса о новейшей криминалистической лаборатории. Затаившийся в самом конце узкой улочки викторианский особняк из желтоватого песчаника был почти сплошь покрыт пятнами вековой грязи. Однако здание нельзя было назвать непривлекательным: одноэтажное, с высокими арками окон, оно смотрелось в общем неплохо. Просто трудно было представить, что здесь находится мозговой центр передовой криминалистической науки.