Он повернулся, твердо ухватился за дверную ручку и рванул, намереваясь широко распахнуть дверцу одним неожиданным рывком. Но ручка выскользнула у него из пальцев и осталась на месте, дверь не открылась.

«Захлопнулась, — сказал Крейн. — Замок сработал, когда я захлопнул дверь. А у меня нет ключа. Ключ есть у Дороти Грэм, но она всегда оставляет шкафчик открытым, потому что его тяжело открыть, когда он захлопывается на замок. Почти всегда ей приходится вызывать уборщика. Может быть, кто-нибудь из ремонтников есть поблизости? Может быть, поискать одного и сказать ему?

Сказать ему что? Сказать ему, что я видел, как в шкафчик забежала металлическая крыса? Сказать ему, что я запустил в нее банкой с клеем и сбил ее со стола? И что я бросил в нее штырем и, как доказательство, он торчит в полу?»

Крейн покачал головой.

Он подошел к штырю и вытащил его из пола. Он положил штырь назад на монтажный стол и отшвырнул осколки банки с клеем.

У себя на столе он отобрал три листа бумаги и вложил их в пишущую машинку.

Машинка начала печатать. Он сидел и отупело наблюдал, как клавиши ходят вверх-вниз.

Она напечатала:

«Смотри в оба, Джо. Держись подальше от этого. Можешь себе навредить».

Джо Крейн вытащил из машинки напечатанные листы. Он скатал их в комок и выбросил в корзинку для бумаг. Потом он отправился выпить чашку кофе.

«Вы знаете, Луи, — сказал он человеку за стойкой, — мужчина слишком долго живет один и начинает галлюцинировать…»

«Это точно, — сказал Луи. — Я бы сошел с ума, помести меня в этот ваш дом. Бродить по нему, как в пустоте. Лучше бы вы его продали, когда померла ваша старушка».

«Не мог, — сказал Крейн. — Слишком долго жил в нем».

«Тогда нужно жениться по новой, — сказал Луи. — Нехорошо жить одному».

«Теперь слишком поздно, — сказал ему Крейн. — Нет никого, кто бы захотел со мной жить».

«У меня тут спрятана бутылка, — сказал Луи. — Не могу предложить вам через стойку, но могу капнуть вам в чашку».

Крейн покачал головой:

«Предстоит тяжелый день».

«Вы уверены? Я с вас ничего не возьму. Просто по-дружески».

«Нет. Спасибо, Луи».

«У вас были галлюцинации?»

«Галлюцинации?»

«Да. Вы сказали, что мужчина слишком долго живет один и начинает галлюцинировать».

«Просто оборот речи», — сказал Крейн.

Он быстро допил кофе и вернулся в отдел.

Теперь он выглядел более знакомым.

Эд Лейн проклинал мальчишку-монтажера. Фрэнк Маккей делал вырезку из утреннего номера оппозиционной газеты. Подошли еще двое репортеров.

Крейн быстро взглянул на дверь хозяйственного шкафчика — она была по-прежнему закрыта.

Зажужжал телефон на столе у Маккея, он взял трубку. Он послушал, потом оторвался от трубки и прикрыл микрофон ладонью.

«Джо, — сказал он, — это тебе. Какой-то сумасброд заявляет, что он встретил идущую по улице швейную машину».

Крейн потянулся к своему телефону.

«Переведите звонок на два сорок шесть», — сказал он оператору.

Голос говорил ему в ухо:

«Это «Геральд»? Это «Геральд»? Привет, это…»

«Это Крейн», — сказал Джо.

«Мне нужна «Геральд»», — говорил человек. — Я хочу рассказать им…

«Это Крейн из «Геральд», — сказал ему Крейн. — Что вы хотите?»

«Вы репортер?»

«Да, я репортер».

«Тогда слушайте внимательно. Я попробую рассказывать не спеша и просто, точно так, как это случилось. Я шел по улице и…»

«По какой улице? — спросил Крейн. — И как вас зовут?»

«Ист Лейк, — сказал говоривший. — Пятисотый или шестисотый квартал, не помню точно. И я встретил эту швейную машину, которая катилась по улице, и я подумал, да и вы бы тоже подумали, ну понимаете, если вы встретили швейную машину… Я подумал, что кто-нибудь катил ее по улице и она укатилась. Хотя это странно, потому что улица ровная. Никакого уклона, вы понимаете? Конечно, вы знаете это место. Ровная, как ладонь. И ни души на улице. Было раннее утро, вы понимаете?…»

«Как вас зовут?» — спросил Крейн.

«Зовут меня? Смит, именно так. Джефф Смит. И тогда я решил, может быть, стоит помочь этому парню, у которого пропала швейная машина, поэтому я протянул руку, чтобы остановить ее, и она увернулась. Она…»

«Что она сделала?» — заорал Крейн.

«Она увернулась. Поэтому помогите мне, мистер. Когда я протянул руку, чтобы остановить ее, она увернулась, и я не смог ее поймать. Как будто она знала, что я собираюсь ее поймать, а она не хотела быть пойманной. Поэтому она увернулась и объехала вокруг меня, а потом понеслась по улице, набирая скорость по ходу движения. Когда она добралась до угла, она лихо повернула за угол и…»