И труды мои не остались бесплодны. Тетя Далия звонила мне и докладывала о том, как температура Блэра Эглстоуна с каждым днем повышается и скоро желанная цель будет достигнута, она считала это только вопросом времени. И вот настал день, когда я смог явиться к ней и сообщить радостную новость, что названная цель действительно у нас в руках.

Я застал ее поглощенной чтением Эрла Стенли Гарднера, которого она при моем появлении приветливо отложила.

— Ну-с, чучело, — проговорила она, — что тебя сюда принесло? Почему ты не закатился опять куда-нибудь с Гонорией Глоссоп, строя из себя южноамериканского кабальеро? Манкируешь?

Я ответил ей мирной улыбкой.

— Престарелая родственница, — объявил я, — я прибыл к вам с известием, что мы достигли конца пути. — И без дальнейшего предисловия стал излагать ей суть дела: — Вы выходили сегодня из дома?

— Да, ходила на прогулку. А что?

— И убедились, что погода просто прекрасная, верно? Ну, прямо весна.

— Ты что, пришел поговорить о погоде?

— Сейчас вы поймете, что она имеет отношение к интересующему нас вопросу. Поскольку день сегодня так хорош, с ума сойти…

— Кое-кто и сошел.

— Как вы сказали?

— Я молчу. Продолжай.

— Так вот. Поскольку сегодня прекрасная погода, я решил выйти прогуляться в парке. И можете себе представить? Первое, что я там увидел, была Гонория. Сидит на скамейке у Серпантина. Я хотел было улизнуть, но — поздно. Она меня заметила, так что пришлось подрулить, сесть рядом и завязать разговор. Вдруг смотрю, подходит Блэр Эглстоун.

Увлеченная моим рассказом тетя Далия охнула.

— Он тебя увидел?

— Совершенно отчетливо.

— Значит, настал решающий миг! Если бы у тебя хватило ума, ты бы ее тут схватил и поцеловал.

Я снова с достоинством улыбнулся.

— Я так и сделал.

— Правда?

— Истинная правда. Заключил ее в объятия и нанес ей жаркий поцелуй.

— Что сказал на это Эглстоун?

— Не знаю, не слышал. Я сразу же рванул оттуда.

— Но он был свидетелем? Ты в этом уверен?

— А как же. Он находился всего в нескольких ярдах, и видимость была хорошая.

Мне нечасто приходится получать похвальные отзывы из уст сестры моего покойного отца, она всегда заботится о моем благе и потому подвергает меня жесточайшей критике. Но на этот раз она восхвалила меня до небес. Одно удовольствие было слушать.

— Ну, я думаю, дело сделано, — сказала она в заключение, отдав щедрую дань восторга моему уму и находчивости. — Я видела вчера Эглстоуна, и когда я рассказала ему, как вы с Гонорией развлекаетесь и всюду бываете вдвоем, он стал похож на белобрысого Отелло. Кулаки сжаты, глаза мечут искры, и если он не скрежатал зубами, значит, я вообще не различаю звуков зубовного скрежета. Этот поцелуй послужит ему последним толчком. Вполне возможно, что он тогда же сделал ей предложение, как только избавился от твоего присутствия.

— Я именно на это и рассчитывал.

— Вот дьявольщина, — выругалась моя родоначальница, потому что в эту минуту зазвонил телефон и прервал нас, когда мы намеревались продолжить обсуждение, не прерываясь. Она сняла трубку, последовал продолжительный односторонний разговор. Односторонний в том смысле, что тетя Далия от себя прибавляла только «Ах!» и «Что?» Наконец тот или та, кто был на другом конце провода, высказал — или высказала — все, и тетя, положив трубку, обратила ко мне крайне озабоченное лицо.

— Это звонила Гонория, — сказала она.

— Вот как?

— Да. И ее рассказ представляет определенный интерес.

— Как там у них все сошло? В соответствии с планом?

— Не совсем.

— Что значит, не совсем?

— Начать с того, что, оказывается, Блэр Эглстоун, распаленный, по-видимому, моими вчерашними речами, о которых я тебе рассказывала, вчера же вечером сделал ей предложение.

— Да?

— И она приняла его.

— Прекрасно.

— Не так-то прекрасно.

— А что?

— А то, что он, увидев, как ты ее целуешь, обозлился и расторг помолвку.

— О, Господи!

— Это еще не все. Худшее сейчас услышишь. Теперь она говорит, что выйдет замуж за тебя. Что она сознает твои многочисленные недостатки, но верит, что ей удастся их исправить и сформировать тебя как личность, и хотя ты не герой ее мечты, такая неотступная, долготерпеливая любовь должна быть вознаграждена. Судя по всему, ты там в парке перестарался. Эту опасность, по-видимому, следовало предвидеть.