Неожиданно боль в правом боку снова вернулась, скрутила Андрея. Он согнулся, держась за бок и медленно дыша.

— Что с тобой? — Володя озабоченно взглянул на одноклассника. — Боюсь, ты был неосторожен!

— Ерунда… — еле слышно проговорил Андрей. — Это пройдет… наверное, просто пищевое отравление…

— Сомневаюсь… — Володя свободной рукой взял его за плечо, в то же время спокойно убирая пакетик жевательной резинки в карман. — Ты должен беречь здоровье…

— Отдай! — прохрипел Андрей, пытаясь выпрямиться. — Отдай мне изотоп!

— Не горячись. — Володя криво усмехнулся, поворачивая руль. — Тебе вредно нервничать!

От резкого поворота руля лодка поднялась на дыбы, как норовистая лошадь. Палуба ушла из-под ног Андрея, он попытался схватиться за поручень, но не успел и перелетел через борт. В последнюю секунду он наконец вспомнил, что все это уже было во сне, в том повторяющемся сне — синяя, покрытая рябью вода, и Володя, поворачивающий руль моторки…

— Вы не могли выбрать место потеплее? — невольно спросил Павел, когда очередной порыв резкого ветра заставил его вздрогнуть и втянуть голову в плечи.

Они сидели на открытой террасе небольшого загородного ресторана. За невысокой каменной балюстрадой шел обрыв и открывался прелестный вид на холмы, покрытые деревьями, на поля с зеленой, несмотря на декабрь месяц, травой и на чистеньких кудрявых овец, пасущихся небольшими стадами.

Но Павлу в данное время было не до восхищения пасторальным пейзажем, лицо обдувал ледяной ветер, ноги холодили каменные плиты террасы.

— Возьмите себя в руки, — усмехнулась Элис, — сами же сказали, что разговор будет долгий. Здесь уж точно никто нам не помешает. Хозяин ресторана мой друг, однако в общем зале все же разговаривать не совсем удобно.

Она поправила капюшон теплой куртки и стала серьезной:

— Что вы хотели узнать?

— Примерно полгода назад в Праге проходила конференция по некоторым вопросам ядерной физики. В ней участвовал физик из России, некто Андрей Лагутин (будем считать, что этот тип, Пол Шепард, не перепутал русскую фамилию). По словам Шепарда получается, что этот Лагутин мог сговориться с кем-нибудь насчет полония только тогда, в Праге.

— Вы верите Шепарду? — Глаза Элис презрительно блеснули.

— Не то чтобы верю… — протянул Павел, — просто ничего другого мне не остается. Лагутин — это наша единственная зацепка. Он работал в «Иркутске-18» — это такой засекреченный город. Сейчас, конечно, не то, что лет двадцать назад, раньше бы этого Лагутина в Прагу вообще не выпустили. Но и в наше время, чтобы посетить «Иркутск-18», требуется специальное разрешение, и посторонний человек там всегда на виду. И я думаю, что российские спецслужбы уж первым делом проверили, не крутился ли там кто посторонний.

Элис слушала его вполуха, а сама в это время включила компьютер и задумалась над экраном. Потом пальцы ее быстро-быстро забегали по клавиатуре.

— Да… — проговорила она, не поворачиваясь к Павлу, — действительно, вот ваш Лагутин в списке участников конференции… даже доклад его хвалят. Боюсь, что список нам ничего не даст — в нем все ученые. Сейчас посмотрю прессу.

Снова на экране ноутбука замелькали заголовки по-английски и по-чешски, Элис проглядывала их так быстро, что Павел и не пытался за ней успеть.

— Хм! А это интересно! — воскликнула она. — Вот смотрите! Оказывается в это же самое время, когда проходила конференция, в Праге находился с деловым визитом Илья Борзовский.

На экране появилась фотография, на которой Борзовский улыбался и пожимал руку какому-то чеху.

— Так-так… — протянул Павел, — значит, все-таки Борзовский.

— Не миновать вам встречи с мадам Борзовской, — насмешливо заметила Элис, и снова глаза ее блеснули из-под капюшона. — Прикажете достать лошадь и костюм для верховой езды?

— Если бы я еще умел ездить верхом! — вырвалось у Павла.

Голубые глаза смотрели на него неподвижно, загадочно, как смотрит сиамская кошка, однако Павлу показалось, что она тихонько над ним подсмеивается.

Павел осторожно вставил ногу в стремя, напрягся и вбросил тело в седло. Ему показалось, что он проделал это довольно ловко, но за спиной раздался приглушенный женский смех. Обернувшись, он увидел пышные медовые волосы и прелестное лицо с капризно вздернутой верхней губой. Милене Борзовской удивительно шел темно-зеленый костюм для верховой езды.