— Пойдемте, — наконец произнесла она, и мы двинулись вглубь лавируя между столами.

Робинсон сидел со шлемом связи на голове в отдельном закутке за перегородками

— Шеф, — она постучала по столу, — к вам синто.

Тот лишь поднял раскрытую ладонь.

— Ждите, — перевела она.

Я оглянулся и увидел стул с раскрытым кристаллобоксом, аккуратно переставив бокс на пол, я уселся и сложив руки принялся ждать.

Брюнетка как-то странно посмотрев на меня, выглянула за перегородку:

— Штерн, все равно завтракаешь, покарауль пока…

Донеслось недовольное мычание, и в проходе показался молодой человек, по виду мой ровесник, смуглый латинос с воспаленными глазами и помятым лицом. Ни слова не говоря, он сел на корточки и продолжил жевать какой-то бутерброд прихлебывая кофе, а брюнетка унеслась по своим делам.

Этот Штерн таращился на меня как на особо редкую зверюшку, а Робинсон и не думал прекращать разговор: от него периодически доносились обрывки гласных — шлем коверкает речь, но не глушит ее полностью.

Прошло несколько минут и пристальное внимание Штерна меня окончательно достало:

— Молодой человек, что ж вы глаз-то отвести не можете? Чем я так поразил ваше воображение? — едко поинтересовался я.

Мой собеседник от неожиданности чуть поперхнулся, но потом без тени смущения ответил:

— Да вот пытаюсь понять: вы действительно накрашены?

Я застыл на мгновение.

Дурдом. Жизнь вообще сплошной дурдом и фарс, просто, к счастью, мы не замечаем этого находясь в привычных удобных рамках.

— У меня фингал под глазом, пришлось нанести тон. А что, сильно заметно? — подумав, спросил я.

— Да нет. Просто с лицом что-то не так, и не сразу ясно, что именно. Это во время бегства приложило?

— Нет. Раньше.

Мы замолчали, но Штерн продолжал меня изучать.

— Ну а теперь что? — устало спросил я.

— Слежу, чтоб ничего не стырили, — с улыбкой ответил он.

— Лучше бы глазами занялся, — огрызнулся я. Видать пересматривает данные спутниковой съемки, какие программы ни есть, а человеческого разума они не заменяют.

— Через два часа меня сменят и займусь.

Тут Робинсон завершил свой разговор и Штерн тяжело поднявшись, ушел на свое место.

— Здравствуйте, Фальк-Карааба.

Наверняка этот человек давно отучился произносить «Доброе утро» или «Как поживаете»

— Здравствуйте, Робинсон. Я хотел бы знать, как идет следствие.

Старший инспектор согласно кивнул:

— Я понимаю ваше желание, Фальк-Карааба, но единственное, что я могу вам сказать: все выкладываются на полную, мы работаем… И пока я не считаю ситуацию безнадежной. А более никакой конкретики я вам не дам. И поймите, это в ваших же интересах.

— Все выкладываются на полную? А стимул? Я не поверю, что вас прижало начальство.

Робинсон зло зыркнул.

— А у вас что? Работают только когда сверху давят? У людей нет понятия долга и профессиональной гордости?

Я опустил взгляд на свои руки.

— У нас — есть. Только здесь я подобного еще не встречал.

— Теперь встретили.

— Вы три года руководите отделом и ни разу еще не обнаруживали бункер. При вас было мало смертей и много успешных выкупов…

— Хватит! — Робинсон в ярости ударил ладонью по столу. — Я не собираюсь перед вами оправдываться и что-либо объяснять. Мы ищем бункер! А вы вольны верить мне на слово или нет.

— Ну так дайте мне хоть один аргумент в поддержку ваших слов. Вы же не отрицаете что ваши руководители чересчур спокойны, учитывая ЧТО происходит. Украли старшего посла неприсоединенной планеты, назначили непосильный выкуп, его будут мучить и убьют. Вы ведь понимаете чем это все чревато на политическом межпланетном уровне. Насколько это продуманный и взвешенный поступок.

Евс скривился и сокрушенно покачал головой.

— Я всё понимаю. И мы ищем бункер. Фальк-Карааба, не тяните мне жилы, — устало произнес он. — Мы делаем всё. И вообще, это я хотел с вами поговорить и вот о чем: Вы будете делать обращение к Бездушным? Если да, то с какого канала?

— Я хотел бы зарезервировать время, но оставить за собой возможность отказаться. Я еще не знаю, как лучше поступить, ведь они могут убить его сразу после сообщения что денег не будет.

— А вот этого я бы настоятельно не советовал говорить. Лучше врать и тянуть время. Обычно пытки идут по нарастающей, а если сообщить, что денег не будет, его не просто убьют, а замучают за сутки — двое.

— А если вообще не выйти на связь?

— Это тот же отказ платить, только не высказанный.

— Так я могу зарезервировать время для прямой трансляции, а потом отказаться или перенести его?