Чувак с тряпичной зверюгой говорит в телефон:

— Ленни?

Свободной рукой он по-прежнему держится за край стола.

Он говорит:

— Я хочу сделать срочный заказ.

Это было на втором курсе. Я любил Бренду так сильно, что показал ее фотку папе.

И вот что было дальше: папа взял фотографию. Посмотрел, покачал головой. Потом вернул мне фотографию и сказал:

— Как у такого придурка, как ты, могла появиться такая роскошная девчонка?

Папа сказал:

— Эта цыпочка — не для тебя. Тебе до нее, как до неба.

А я сказал, что хочу на ней жениться.

На одном из экранов я — солдат, который спасается на Гавайях от японских бомбардировок и пялит гавайских красоток в «От нее к вечности».

Чувак с тряпичной зверюгой говорит в телефон:

— Я хочу заказать эскорт. Прямо сейчас. Мужика с крепким членом. Возраст, цвет кожи — это не важно. Главное, чтобы у него гарантировано стояло.

Он говорит:

— Нет, это я не себе. Он говорит:

— Все-таки я еще не на грани отчаяния.

Когда я сказал, что собираюсь жениться на Бренде, мой старик улыбнулся. Улыбнулся, приобнял меня за плечи и спросил:

— Ты ей уже засандалил?

Я покачал головой. Нет. И папа спросил:

— Хочешь, я тебя научу, как сделать, чтобы девочка не залетела? Надежное средство!

Чувак, который с тряпичным зверем, замечает, что я смотрю на него, и говорит в трубку:

— Ты рассказывай. Я слушаю, честное слово… Папа сказал мне, что в древности, когда еще не изобрели презервативы, и гормональные таблетки, и всякие там колпачки и спиральки, в древности, если мужик не хотел, чтобы его женщина забеременела, он делал так: после того как он спустит, он чуть-чуть сикал в женщину, не вынимая из нее свой член. Самую капельку. Ну, может быть, пару капель. В моче содержится кислота, которая убивает сперматозоиды.

Так сказал мой старик.

Ну, чтобы я поссал в Бренду.

Он сказал, что она ничего не почувствует и не узнает.

Папа сказал, что это такая мужская хитрость, о которой каждый заботливый отец непременно рассказывает своему сыну. Своего рода наследство, передающееся из поколения в поколение, и если у меня когда-нибудь будет сын, то, когда он подрастет, я передам этот секрет ему.

Тот год, когда я учился на втором курсе — последний счастливый год в моей жизни. У меня была девушка, которую я любил. У меня был папа, который любил меня.

Чувак, который с тряпичной зверюгой, говорит в телефон:

— Пятьдесят баксов, а ты сам решай: либо да, либо нет.

Он смеется и говорит:

— У тебя наверняка есть какой-нибудь неудачник, может, какой-нибудь наркоман, которому явно не помешает лишний полтинник…

В ту ночь, когда мы с Брендой наконец занялись любовью — это было волшебно. Мы расстелили одеяло под деревом, усыпанным мелкими розовыми цветами. Над нами были цветы и звезды. Я принес бутылку шампанского, которую папа вручил мне специально по этому случаю. Бренда испекла печенье с шоколадной крошкой. Мы слегка опьянели и занялись любовью. Не так, как в фильмах, где член и влагалище сходятся в смертельной схватке, бьются, долбятся и хлопают друг о друга. Нет, это было похоже на нежный сон. Как будто наши тела разговаривали друг с другом всей кожей. Мы узнавали друг друга через запах, вкус, прикосновение. Говорили о том, что не умели сказать словами.

Мы лежали, прижимаясь друг к другу, голые, на одеяле, расстеленном на траве, и лепестки цветов осыпались на нас, и Бренда спросила, как мы будем предохраняться.

И я поднес палец к ее губам и сказал: не волнуйся. Я сказал, что мой папа меня научил, как быть осторожным.

Чувак с тряпичной зверюгой говорит в телефон:

— Меня не волнует его внешний вид. Пусть это будет потасканный старый хрен, пусть это будет оплывший и страшный, как черт, толстяк. Я плачу пятьдесят баксов.

Под этим деревом в крошечных розовых цветах мы с Брендой подарили друг другу наш первый совместный оргазм — начало нашей с ней жизни. Жизни, которая на всю жизнь. Я сделал ей предложение и подарил обручальное кольцо. Она надела его на палец. Мы выпили бутылку вина. А потом мы лежали, прижавшись друг к другу, она — подо мной, а я — сверху и все еще в ней. И мне ужасно хотелось по-маленькому, после половины бутылки сладкого шампанского.

На телеэкранах вверху: я — седовласый миллионер, финансовый магнат, заправляю своей секретарше на резном деревянном столе. На других телеэкранах: я — водопроводчик, пришел пробивать трубы скучающей домохозяйке.

Лежа на Бренде, исключительно с целью ее защитить, я слегка расслабляюсь и даю капле мочи вытечь наружу. Только мой мочевой пузырь весь горит, и я не могу остановиться. Из меня уже хлещет вовсю, и Бренда вдруг вздрагивает подо мной и смотрит мне прямо в глаза. Мы прикасаемся друг к другу носами. Ее губы шепчут мне прямо в губы.

Она спросила меня:

— Что ты делаешь?

Я силюсь сдержаться, силюсь остановить эту струю. Я говорю:

— Ничего.

Так я ей и сказал:

— Ничего я не делаю.