Такую же линию проводила и КПГ, призывая рабочих не участвовать в антиканповских забастовках.

2. Требич рассказал корреспонденту «Дэйли ныос», «что его партия через Кёльн получила поддержку от Уинстона Черчилля». В этой связи начальник британской военной миссии генерал Малкольм 15 апреля 1920 года заметил в своём дневнике: «Если исключить отсюда заинтересованность Уинстона Черчилля, то во всём этом есть тень правды, именно на этой тени, без сомнения, и построены всё небылицы о британской поддержке» (82). «Слухи о причастности британцев упорно циркулировали в течение нескольких недель, невзирая на опровержения... Малкольма и даже самого премьер-министра Ллойд Джорджа, с которыми тот выступил в палате общин» (83).

Таким образом, шеф британской военной миссии в Германии подтвердил, что Уинстон Черчилль действительно давал какие-то рекомендации Требичу. Это чрезвычайно важное признание. Признание, которое позволяет относительно легко разгадать суть проведённой операции

Миссия Требича играла двоякую роль. Во-первых, это был план устранения с политической арены немецких белогвардейцев, для чего следовало воспрепятствовать консолидации их немалого влияния с не менее влиятельными промышленными и финансовыми кругами, спровоцировать на преждевременное выступление, которое неизбежно должно было закончиться провалом.

Требич необходимо должен был представить генералам надежные рекомендации, иначе он не проник бы так легко и быстро в святая святых заговора: из этих рекомендации самая главная — «солидная связь» с британцами, то есть связь с Черчиллем, которого по имени назвал Малкольм, а это объясняет упрямое убеждение Каппа, Бауэра и Людендорфа — в этом отношении их тыл надёжно обеспечен. Официально Черчилль в то время занимал пост министра авиации, хотя он действовал, мыслил и дышал по воле британской разведки, с которой его начиная с 1909 года связывали неразрывные узы, направлявшие всё его действия до конца жизни (84).

Другим ценнейшим козырем, как я уже упоминал, была молчаливая поддержка со стороны Советской России, которая с самого начала делала вид, что заигрывает с немецкими генералами, прекрасно зная, так же как и британцы, коих Москва информировала о каждом своём движении (85), что Людендорф и компания серьёзно намерены их свергнуть, что немецкие генералы вынашивали планы союза с русскими белыми, но отнюдь не с русскими красными. Когда начался путч, КПГ не двинулась с места. Устроенный Советской Россией грандиозный маскарад позволил Требичу создать невиданных размеров призрак, ужаснувший буржуазию и заставивший газеты всех цветов и направлении долго рассуждать на эти темы после того, как всё уже давно было кончено: этот призрак был не чем иным, как фантастическим спектаклем под названием «национал-большевистский заговор»: буржуазную публику до смерти напугали воображаемым сговором между немецкими офицерами и вождями рабочего класса — что было абсолютно невозможно (86).

В газете КПГ «Die rote Fahne» Требича описывали как «бога из машины национал-большевизма». Полковника Бауэра, бывшего правой рукой генерала Людендорфа, и ещё нескольких офицеров видели в Берлине беседующими с профсоюзными лидерами, но ни одна из сторон так и не проявила никакого желания продолжать сотрудничество. Масштаб мистификации был так велик, что даже такая информированная газета, как «Frankfurter Zeitung», дошла до такого абсурда, что вполне серьёзно утверждала, будто такие командиры Добровольческого корпуса, как, скажем, Пабст и Эрхардт, действительно утопившие в крови в 1919 году рабочие советы Берлина и Мюнхена, участвуют в национал-большевистском заговоре с целью восстановления тех самых советов (!). Всё это было от начала до конца фальшивкой, состряпанной Требичем с помощью превосходной пьесы, мастерски разыгранной Британией и СССР.

Требич одновременно разыграл несколько карт: (1) он одурачил генералов козырным тузом своих «британских связей»; (2) запугал социалистов и заставил их объявить забастовку, сфабриковав слух о том, что Добровольческий корпус явился для того, чтобы спровоцировать, а потом жестоко подавить выступление рабочих; (3) отпугнул от путча финансистов и промышленников фальшивкой о будущем восстановлении советов.

Провал Капповского путча был показательной репетицией схемы, воплощённой в жизнь двадцать лет спустя, перёд нападением Гитлера на Россию*,

* См. главу 5.

схемы, состоявшей в мнимом расколе британской властной элиты на два лагеря (то есть Черчилль против Малкольма) и использовании какого-нибудь средства в данном случае Требича — для того, чтобы заставить противника поверить, что поддерживающая его партия сильнее.

После того как буря улеглась, шеф берлинской полиции Рихтёр просто терялся, читая показания заговорщиков. «Либо они всё сбежали из сумасшедшего дома, — удивлялся он, — либо оказались обманутыми обманщиками» (87).

Однако на этом европейские приключения Требича не закончились. Ничуть не устрашённые провалом, уцелевшие заговорщики собрались в Мюнхене, собираясь вдохнуть новую жизнь в план «монархических переворотов в Австрии, Венгрии, Чехословакии и Германии с последующим вторжением в Россию силами этих стран при поддержке белогвардейцев и бывших русских военнопленных» (88). К середине 1920 года разгром русских белогвардейцев был практически завершён, и такие заговоры уже устарели, не успев родиться, но всё же миссию Требича нельзя было считать выполненной — до тех пор, пока вся Центральная Европа не была очищена от Белого движения.