– – Так, я тебе не собака. Дура ты, Оксанка! – только ей сказал, не поворачиваясь и пошел дальше.

– – Что-о-о-о??!!! Что ты сказал?!!! Повтори!!!! Я к тебе обращаюсь!!! Свешников!!! – я ее не слушал и уходил.

Зашел в ЗПУ и сел за стол. Насыпал в тарелку картошки с тушенкой и начал есть. Но кусок чего-то не лез в горло. Мысленно плюнул и вышел на улицу. На покореженной лавочке сидела Ямпринцева и рыдала во весь голос. Можно даже сказать в полный рост. Если честно, впервые ее видел в таком состоянии.

– – Оксана! Ты извини меня, я немного погорячился, – но она не слушала и продолжала реветь. – Да хватит реветь! Ты же старший лейтенант все-таки, а не гимназистка из пансиона благородных девиц!… Нда-а-а! Меня хлебом не корми, а дай поутешать расплакавшихся старлеев. Только этим и занимаюсь в свободное от службы время. И диплом имею по этой специальности. А также это мое жизненное призвание.

– – И ты еще смеешь со мной разговаривать после этого! Что у тебя с той шалавой из тридцатьдевятки было? – сказала она, перемежая всхлипами, – Ну чем она лучше меня?!! (всхлипы) А ты, кобель позорный, только юбку увидишь так и из штанов выпрыгиваешь! Ни одной юбки не пропустишь! Думаешь, я не видела, как ты там своих контрактниц «оформлял» в кабинете? Еще раз хоть на пушечный выстрел подойдешь к какой – нибудь – пристрелю обоих!

Чего-чего, а вот такого развития событий не ожидал. Уж лучше бы она мне пощечину дала и матом послала! Прижал ее к себе и начал гладить по голове. Она всхлипывала, постепенно успокаиваясь. Какая там к черту старший лейтенант – баба бабой! Тоже мне «Железная леди». Хотя им это полезно. Недаром какой-то восточный сатрап говорил: “Чем больше женщина плачет, – тем меньше она бегает по малой нужде.”

– – Оксана, не три глаза – красными будут. Пусть слезы сами высохнут. – сказал я, – Ну ты как? Нормально? Оксана, ударь меня лучше, а лучше пристрели. Оксана, извини дурака в предпоследний раз, за все. Ну откуда ж я знал? Ты же меня на пушечный выстрел не подпускала к себе. Просто боялся к тебе подходить.

– – Нет, ты прав. Дура я дурой. Господи! Сколько раз себя ругала за свой сволочной характер. И чего ты боялся? Я ведь не кусаюсь. Кстати, а почему в предпоследний раз?

– – Оксана, успокойся, все будет хорошо. А будет еще лучше, если ты успокоишься и вытрешь слезы.

– – У меня тогда глаза будут красные

– – Ничего, я тебя люблю и с красными глазами

– – Правда? Любишь?

– – Правда! Идем, Оксана, а то наши подумают черте что. Ты ж не хочешь, чтобы пострадала твоя девичья честь в глазах коллектива.

– – А мне глубоко плевать. Вовка, так хорошо слышать от тебя эти слова. Скажи еще раз.

– – Оксана, давай не будем разыгрывать поломанный граммофон. Кстати, давай посмотрим, что ты там мне подарила, – с этими словами я достал сверток и развернул его, там оказались пара шерстяных носков и флакон одеколона «Деним», – Спасибо, Оксаночка, не ожидал. Сама вязала?

– – Нет, у меня еще с мирного времени оставались. И это все, что ты мне хочешь сказать?

– – А что еще?

– – Слушай, Свешников, душа у тебя хуже деревяшки, а поцеловать? А сказать, что-нибудь прекрасное?

– – Оксана, у тебя вши есть?

– – Нет, конечно.

– – Ну, вот и прекрасно!

– – Ну, ты и гад, Свешников! – сказала она, прыская от смеха, – Я тут настроилась на романтический лад, а он все изгадил. Вот кто ты после этого?

– – Сиротинушка! Пойдем погуляем?

– – А комендантский час?

– – В Новогоднюю ночь? Скажем, что идем призывника брать. Да сейчас стопудово уже все перепились и ничего не соображают.

– – Тогда пойдем.

– – Сейчас, я нашим скажу и автомат захвачу.

– – А поцеловать?

– – А, ну да…

Опять зашел в ЗПУ, в своем углу надел бушлат и шапку, которые висели на спинке стула, проверил патроны в пистолете, привычно закинул за спину АКС. С рабочего места Оксаны забрал ремень с кобурой. У нас шел пир горой. Подошел к Петрову и отпросился на пару часов, типа что надо навестить пару призывников. Тот только утвердительно махнул головой и хитро подмигнул. Так как уже был немного "готовым".

Вышел во двор, Оксанка уже надела бушлат и ждала возле ворот. Подошел к ней и протянул ее ремень с кобурой. Она его надела поверх бушлата. И лавируя между воронками, спускались к Матросу Кошке.

Небо освещалось взлетавшими осветительными ракетами. На Кошке нас задержал патруль морпехов, проверили документы, поздравили друг друга с Новым годом и разошлись. Пошли по парку Папанина в сторону Аполлоновки. Везде царила пустота, город как будто вымер и ни одного огонька. Только пунктиры трассеров из ЗУ-23 и просто стрелкового оружия вносили разнообразие в темное новогоднее небо. Шли и болтали о пустяках. Я хохмил, а Ямпринцева смеялась. Иногда останавливались, чтобы поцеловаться. Заскочили в подъезд, когда услышали шум приближающегося самолета. Тут снова ее привлек к себе. Она уже не сопротивлялась, а наоборот со всей страстью отзывалась на этот поцелуй. И вроде и войныс бомбежкой не было.