Андре Шварц-Барт

Глаза наши улавливают свет угасших звезд. Дела и дни моего друга Эрни вполне можно было бы отнести ко второй четверти XX века, но подлинная история жизни Эрни Леви началась давным-давно, сразу же после первого тысячелетия нашей эры, в маленьком городке Йорке. Точнее говоря, 11 марта 1185 года.

В тот день епископ Нордхауза произнес проповедь, после которой толпа прихожан с криками «Такова воля Божья» высыпала на паперть, а еще через несколько минут грешные души евреев предстали перед судом Всевышнего, который призвал их к себе устами епископа.

Однако в суматохе, поднявшейся во время грабежа, несколько семей укрылись в заброшенной башне на самом краю города. Осада длилась шесть дней. Каждое утро, лишь только начинал брезжить свет, ко рву, окружавшему башню, подходил монах с распятием в руках и обещал сохранить жизнь тем евреям, которые признают страсти возлюбленного Господа нашего — Иисуса Христа. Но башня, по выражению очевидца, бенедиктинца Дома Брактона, оставалась «глухой и немой».

На утро седьмого дня рабби Йом Тов Леви собрал осажденных на площадке и сказал:

— Братья мои, Бог даровал нам жизнь. Отдадим же ее своими собственными руками Ему, как сделали наши братья в Германии.

Мужчины, женщины, дети и старики — один за другим подставляли голову под простертую для благословения руку, а затем и горло под клинок, зажатый в другой руке, и, прежде чем принять смерть, старый раввин оказался в полном одиночестве.

Дом Брактон свидетельствует:

«И вырвалось тогда из уст его горестное стенание и докатилось до квартала Святого Джеймса…»

Далее следуют благочестивые комментарии, и заканчивает монах свою хронику так:

«На площадке перед башней нашли двадцать шесть евреев, не считая женский пол и маленьких отродий. А по прошествии двух лет обнаружили останки еще тринадцати евреев, погребенных в подземелье во время осады. Но эти тринадцать почти все были младенцами. Старый раввин все еще сжимал рукоятку кинжала, которым перерезал себе горло. Другого оружия в башне не нашли. Тело раввина было предано огню, а пепел, к прискорбию великому, рассеян по ветру. Так что суждено нам было сей пепел вдыхать, и, по закону соединения частиц, отрава еще долго будет входить в нас».

Событие это само по себе ничем не примечательно. В глазах евреев, самопожертвование в башне — лишь незначительный эпизод в истории народа, изобилующей мучениками. В те времена неистовой веры целые общины, как известно, предавали себя огню, дабы не поддаться соблазну Нового Завета. Так было в Шпейере, в Майнце, в Вормсе, в Кельне, в Праге тем роковым летом 1096 года. Случалось такое и позже, когда эпидемия моровой язвы поразила весь христианский мир.

Но деянию раввина Йом Това Леви уготована была особая участь. Возвысившись над общей трагедией, оно превратилось в легенду.

Чтобы понять, как это произошло, нужно познакомиться с древней еврейской легендой о Ламедвавниках, которую некоторые ученые талмудисты относят к началу еврейского летоисчисления, к покрытым тайной временам пророка Исайи. С тех пор утекли реки крови, и столбы дыма унеслись к. небесам. Но через бездны и пропасти легенда дошла до наших дней. Согласно этой легенде, мир зиждется на тридцати шести Праведниках-Ламедвавниках. [1] Ничто не отличает их от простых смертных. Им часто и самим неведомо, что они Праведники. Но не будь хотя бы одного из них в каждом поколении, горе людское убило бы даже души младенцев и люди захлебнулись бы в вопле отчаяния. Ибо Ламедвавники — сердце человечества, и в них, как в огромное хранилище, стекаются наши страдания. Тысячи народных сказаний повествуют о Ламедвавниках, их существование признается повсюду. В одном из старейших текстов Аггады [2] говорится, что самые несчастные из Ламедвавников как раз те, кто сами не знают, что они Праведники. Перед ними мир предстает нестерпимым адом. В VII веке андалузские евреи почитали скалу в форме слезы, так как считали ее окаменевшей от мук душой одного из неузнанных Ламедвавников. Другие Ламедвавники будто бы превратились в собак, наподобие Гекубы, которая выла над своими умершими сыновьями. «Когда неузнанный Праведник уходит на небо, — говорится в хасидском предании, — его душа так холодна, что Богу приходится тысячу лет отогревать ее в своих руках, прежде чем она раскроется для рая. А иные души остаются безутешными навеки, и даже самому Господу Богу не удается избавить их от человеческих страданий. И тогда Создатель, благословенно имя Его, приближает на одну минуту час Страшного Суда».

История раввина Йом Това Леви является прямым продолжением легенды о Ламедвавниках.

Ей суждено было стать легендой благодаря особым обстоятельствам, а именно: младший сын раввина Йом Това, юный Соломон Леви, чудом остался в живых. Здесь мы подходим к той части событий, которые находятся уже в области предания: точных сведений нет, и мнения авторов хроник расходятся. Они считают, что Соломон Леви оказался среди тридцати детей, крещенных во время кровавой резни. Другие полагают, что, случайно уцелевший под ножом отца, он был спасен какой-то крестьянкой, которая отдала его евреям соседнего графства.

Из многочисленных версий еврейских сказаний, бытовавших в XIII веке, упомянем сочинение Шимона Реувени из Мантуи. Он описывает «чудо» такими словами:

«У истоков истории израильского народа мы отмечаем жертву: отец наш Авраам предложил Богу своего сына. У истоков истории рода Леви мы снова встречаемся с жертвой, принесенной одним человеком: добрейший и славный рабби Йом Тов собственноручно умертвил двести пятьдесят (а по утверждение других, тысячу) верующих.

И вот, не вынес Создатель мучений раввина Йом Това, оставшегося в одиночестве.