Рельсомашина набрала скорость. Очень быстро Эксфо уменьшился до такого размера, что превратился в пятнышко блестящего металла, у которого были крошечные глаза-огоньки. Роб устроился в пневматическом кресле. Он был единственным пассажиром в вагоне.

Машина мчалась по открытому участку двойного туннеля. В горах выше туннеля пролегли автодороги для личного транспорта. Роб увидел там, наверху, большой служебный тяжеловоз, двигавшийся в направлении к интернату. Передние фары грузовика ярко светились в утренних сумерках.

Вскоре тяжеловоз скрылся из виду. Рельсовый автомобиль перешел с автодороги на одноколейный железнодорожный путь и двигался с еще большей скоростью к холодной горе из белого мела. Деллкарт-4 выглядела замерзшей и неприветливой в тусклом сиянии своих трех маленьких лун.Четыренедели. Казалось, эти слова выстукивает машина. Всеголишьчетыренедели,четыренедели. Вагон стремительно влетел в двойной горный туннель.Очень скоро Роб увидел впереди много огней. Это был свет города. Там он сядет в межпланетную ракету до Марголинга, планеты, где его возьмет на борт ССК. Железнодорожный вагон мчался, как молния, к огням впереди, приближая Роба к встрече с Далекой звездой и одновременно возвращая его в печальное прошлое.

ССК «Гоулденхоулд-2» выполнял свой последний рейс и шел по расписанию. Неделя на борту гигантского грузового корабля тянулась ужасно медленно. С нетерпением ожидая прибытия на планету, Роб лежал на канатной койке в маленькой каюте, лучше которой грузовое судно предложить не могло.

На корабле находилась небольшая группа пассажиров, занимавших такие же помещения. Роб ел вместе с ними в спартанском кафе-автомате. Большинство из них были бизнесменами. Трое следовали до Далекой звезды. Остальные летели на «Гоулденхоулд-2» к его конечному пункту назначения – на Блейктауэр, которая считалась главной планетой в оконечности чечевицеобразной туманности.

Канатная кровать слегка покачивалась из стороны в сторону. Над ней был единственный в каюте иллюминатор, но и тот не использовался по назначению. Пассажир мог что-то видеть из него только в моменты перед взлетом и посадкой. В следующую секунду после старта смотровые окна космического корабля автоматически задраивались, как раз в то время, когда компьютеры и капитан заканчивали коррекцию перехода в гиперкосмос.

В течение всего длинного, бесшумного, проходившего в реальном времени полета через тот другой космос в иллюминаторах проносились таинственные, яркие всполохи всех цветов радуги. Ни одно живое существо не имело возможности взглянуть на другой космос, через который пролагал себе путь ССК. Да и был ли это космос в привычном понимании? Скорее всего, то другое было скоплением каких-то пространственно-временных потоков, которое непостижимым образом сосуществовало с реальным миром. В то недоступное для понимания можно было вторгаться физически, его можно было нанести на карту с помощью специальных волн, но нельзя было увидеть человеческими глазами.

Для обозначения того, что совершал сверхсветовой корабль при преодолении расстояния между реальными, зримыми мирами через гиперпространство, земляне стали употреблять глагол путешествовать. К сожалению, это слово подходит только к обычным космическим кораблям, управляемым с помощью обычных ядерных двигателей и летающим со скоростью, близкой к скорости света, между расположенными по соседству, привычными планетами.

А когда ССК входит в гиперкосмос, он фактически распадается на бесчисленное множество микрочастиц – как будто камень, разбитый вдребезги для того, чтобы все его кусочки могли пройти через ячейки сети.

Но сетка гиперкосмоса – не обычная сетка. Она находится в постоянном движении, многомерна и, очевидно, бесконечна. И когда распавшийся на молекулы камень – то есть корабль – проходит участок гиперкосмической непрерывной сети в течение длительного времени, его частицы не рассеиваются, как могли бы рассеяться кусочки камня в обыденной среде. Мощные силы гиперпространства удерживают в целостном, рабочем состоянии и корабль, и его пассажиров во время всей поездки. Затем, при выходе из сетки, куда корабль добирается со сверхсветовой скоростью, он собирается в единое целое и снова становится полностью сообразующимся с общеизвестными законами исследованного космоса.

Изучая астроматематику, Роб познакомился с основными принципами этого способа путешествования – слово, которого никак нельзя было избежать – и тогда, чтобы понять учебный материал о ССК, он придумал для себя сравнение с камнем.

Он сам и корабль в данный момент разбились на триллионы малюсеньких крупинок. Но поля, обладающие особыми свойствами, создают такой эффект, что кажется, будто ничего не изменилось и что космический корабль совершает круиз с обычной досветовой скоростью по знакомым звездным маршрутам.

Оптические законы тоже совсем иные в другом космосе. Глаза просто перестают выполнять функцию органа зрения, потому что, как говорится в учебнике, там нет источников, способных излучать свет. Тем не менее Робу всегда было интересно, что может быть там, за иллюминаторами. Может, все-таки кто-то видел, если видел опять не является еще одним не очень подходящим термином? Может, кто-то из тех людей, которые были на борту кораблей, погибших по вине командиров или из-за неисправностей в механизмах; из тех людей, которые исчезли в до сих пор внушающем страх, неизведанном пространстве, пересекавшемся громадными ССК, выполнявшими испытательные полеты в гиперкосмосе? Видел ли Дункан Эдисон тот другой космос семь лет назад? Роб глубоко задумался, оторвав взгляд от страницы дневника, которую до этого читал.