– Грязные детоубийцы! – выкрикнул один.

– Аллилуйя! – крикнул другой.

– Нет... нет! Остановитесь!

Слишком поздно. Некоторые в толпе перешли от криков рукоприкладству.

– Нет! Это ничего не решит!..

Бац! Что-то – судя по звуку, пивная банка – отскочило от головы старика. Сразу несколько пар рук вцепились в его ноги. Он потерял равновесие, забалансировал на бортике клумбы.

Джон видел все происходящее на своем встроенном в стол мониторе, точно так же, как видел и каждый телезритель, смотрящий сейчас программу новостей. Джон произносил свой текст, но внезапно у него случился провал в памяти. Он опустил взгляд в свои записи и нашел вопрос, который должен был задать, вписанный в последнюю минуту.

– Э-э... Лесли... эта кампания... похоже, затрагивает множество самых животрепещущих вопросов... Как все происходящее представляется глазам очевидца?

Лесли хотела было сказать: «А как по-вашему?», но вместо этого просто ответила: «Полагаю, вы и сами все видите, Джони Эли. И если вы не возражаете, мы передвинемся немного подальше отсюда, чтобы продолжать снимать с безопасного расстояния».

– Нет! – крикнула Тина Льюис. – Не теряй этот план!

– Оставайся на месте, – распорядился Раш по рации. Лесли быстро шагнула в сторону и исчезла из кадра. Если она и услышала приказ, то никак не показала этого. Изображение на экране покачнулось, запрыгало, задрожало. Мэл с камерой отходил.

– Оставайся на месте! – приказала Тина. – Мэл, оставайся на месте!

Камера снова замерла неподвижно. Мэл поставил ее на треногу.

Лесли в кадре не было – только толпа, потасовка.

Режиссер Раш Торранс пролаял в микрофон приказ, вырывая и бросая на пол несколько страниц сценария.

– Выбрасываем четыреста восьмидесятый кадр, мальчик-пилот, и четыреста девяностый, бегущие ящерицы. Будем продолжать трансляцию.

– Какой кошмар! – простонал Джон.

Из-за клумбы в толпу прыгнул огромный темнокожий парень с горящими глазами.

– Хотите подраться? Я научу вас драться!

Он начал проталкиваться к двум наглым выскочкам, затеявшим потасовку. Он добрался до первого, скользкого типа с грязными волосами и проплешиной, и вывел его из строя одним сильным ударом справа. Верзила с татуировкой был более достойным соперником, и они оба повалились на землю, увлекая за собой еще нескольких человек.

Три здоровых спортсмена, студенты колледжа, наконец схватили старика и стащили с клумбы, больно заломив ему руки за спину.

– Давай, старик! Концерт окончен!

Лицо старика исказилось от боли и страха, когда они поволокли, почти понесли его прочь с площади: двое крепко держали его сзади, один тащил за волосы – так, что пророк беспомощно перебирал ногами, спотыкался и едва не падал, подавшись всем корпусом вперед и не в силах восстановить равновесие. Он закричал.

Внезапно темнокожий здоровяк прорвался сквозь толпу – это походило на эпизод свалки из напряженного бейсбольного матча, – расталкивая людей в стороны. Он обрушился всей своей тяжестью на двух парней, огромными ручищами схватил их за шиворот и с силой сдвинул их головы, словно две дыни. Парни обмякли и стали медленно оседать на землю, разжав пальцы. Третий мгновенно отпустил волосы старика и стал в боксерскую стойку с единственным желанием защититься.

– Нет, Макс, не надо... – выкрикнул старик.

Но Макс схватил парня за волосы и со словами: «А тебе так понравится, сосунок?!» – швырнул его в толпу, раскидав в стороны нескольких человек, словно кегли.

Мэл продолжал снимать всю сцену, выхватывая камерой сцепившиеся тела, прыгающие над толпой плакаты с призывами «Да – легальным абортам!» и трепещущие на ветру американские флаги. Было непонятно, кто на чьей стороне и кто берет верх, но материал был потрясающим, вне всяких сомнений.

Джон не мог произнести ни слова, поэтому вступила Эли:

– Лесли? Лесли, ты еще с нами?

Голос Лесли раздался откуда-то из-за кадра в тот самый момент, когда камера поймала в кадр первую полицейскую машину, подъезжающую к месту событий.

– Да, Эли и Джон, мы сейчас находимся на безопасном расстоянии, и, как вы можете видеть, в дело вмешалась полиция, так что волнение очень скоро уляжется.

– С чего это все началось? – спросила Эли. Джон знал; он никогда не задал бы такой вопрос.

– Ну... вероятно, вы видели того человека за заднем плане...который обращался к толпе...

– Да, и думаю, наши телезрители тоже видели.

– Очевидно, он выступает против абортов, а как всем нам известно, вопрос об абортах является одним из самых злободневных вопросов нынешней кампании – и думаю, именно это обстоятельство и послужило причиной довольно серьезных разногласий.

– Тридцать секунд. Заканчиваем, – послышался голос Раша в их наушниках. Эли закончила фразой:

– Хорошо, оставайся на месте, Лесли, а мы узнаем от тебя новые подробности сегодня в семь часов. Будь осторожна.