— Глупости! — кричит Вика.

— Ты не виноват! Николенька, ты совсем не виноват! — шепчет Нина.

— Не называй меня Николенькой! — кричит Николенька. — Терпеть не могу! Колька я!

— Ты что ж думаешь, Колька, — говорит Лёшка и усмехается гордо и чуточку высокомерно, — ты что думаешь, мы бы пригласили тебя в наше общество, если б ты был дезертир и с пятном?

— Не пригласили бы?! — спрашивает Колька и весь светится.

— Ни в коем случае! — твёрдо говорит Лёшка.

— Ни за что! — подтверждает Мишка, а все остальные кивают головами.

— Значит, я не?.. — спрашивает Колька явно уже просто для того, чтобы его поуговаривали.

— Кончим этот разговор, — говорит Митька, — и начнём другой.

— Какой же это другой? — обиженно спрашивает Колька и надувает губы, потому что сидит в нём всё-таки где-то в глубине его старинное зазнайство, не до конца он его поборол.

— А такой! Другой — и всё!

— Ой, ребята, глядите! — вскрикивает вдруг Нина Королёва.

Все обернулись и увидели убитого голубя.

Он лежал на снегу — сизый, с зеленоватым отливом, а рядом валялись крошки.

Вот тогда-то и сказали свои суровые слова Вика и Мишка, те, про которые написано раньше.

Ребята присели вокруг голубя на корточки, разглядывали его и молчали.

— Ох попадись мне этот убийца! — говорит Лёшка.

— Из рогатки он его, видите? Прямо в голову, — говорит Мишка.

— Надо его похоронить. Давайте его закопаем, — предлагает Вика. — А то его кошки съедят.

И тут вдруг рядом с голубем появились две здоровенные ноги, обутые в кеды.

Ребята подняли головы и увидели взрослого совсем парня, чуть ли даже не из седьмого класса — физиономия круглая, щекастая, в веснушках, и улыбается во весь рот.

— Укокошили сизаря? — спрашивает.

— Это не мы, — говорит Нина.

— Ну и правильно! — говорит парень, не слушая никого. — От них один вред. Они гадят и портят памятники нашей старины.

И вдруг как заорёт!

— Пас! — орёт. — Пас! — и как двинет голубя ногой.

И повёл его, как футбольный мяч, только перья полетели.

— Мальчики, что ж он делает, балбес такой большущий?! — шепчет Вика в величайшем изумлении.

— Ты что делаешь? — кричит Митька.

— Пас! — орёт парень. — Пас!

— Стой! — кричит Мишка. — Оставь голубя, дубина!

— Кто это дубина? — спрашивает парень. — Это ты про меня сказал такое оскорбление?

— Про тебя. Дубина ты и есть! — бесстрашно говорит Мишка.

— Ах ты, козявка! — говорит парень, и лицо его делается как свекольный винегрет.

Он бросил голубя, неторопливо подошёл к Мишке и лениво так, будто нехотя, заехал ему в ухо.

Мишка так и покатился.

Вот это футболист сделал зря. Тут он совершил непоправимую ошибку, хоть и вырос ростом с небольшую каланчу. Плохо он знал Мишку и его друзей.

— Тут ты сделал непоправимую ошибку, — говорит Мишка и поднимается, потирая ухо, — плохо ты нас знаешь, дубина!

Мишка опустил голову и неожиданно ка-ак боднёт парня в самую середину его тела!

Парень согнулся напополам и захлопал изумлённо глазами.

А потом!..

Ох и рассвирепел же он!

— Ах так! — орёт. — Ты бодаться?! Ну, козявка, держись!

Он бросился на Мишку, но Лёшка успел подставить ногу, парень споткнулся и чуть не упал.

— И ты хочешь получить? — спросил у Лёшки и швыряет его в снег.

Митька, не раздумывая, прыгнул футболисту на спину, а Колька вцепился в ногу.

И началось!

Что было, что было!

Парень впал в настоящую ярость. Он расшвыривал мальчишек, ругался, вопил, но сделать ничего не мог — отшвырнёт одного, а на нём уже трое висят, вцепившись мёртвой хваткой.

А тут ещё девчонки — Вика и Нина — бегают вокруг и отважно швыряют в противника снежками.

Совсем ему глаза запорошили.

А потом раздался воинственный клич и откуда ни возьмись — Лисогонов.

— Наших бьют! — кричит.

Он бросился на подмогу и тут же полетел головой в сугроб.

Этого тоже не следовало делать, потому что мстительный Лисогонов тут же изловчился и укусил парня за левую коленку.

Тот заорал, как зарезанный, и рванулся вперёд, но тут же рухнул всем своим телом на землю. Потому что Митька и Лёшка потянули его за одну ногу, Мишка и Лисогонов — за другую, а Колька изо всех сил толкнул в спину.

Тут любой рухнет.

Впятером оседлали его, парень подёргался, поизвивался немножко и затих.