Первая вакцинация в России была произведена мальчику Антону Петрову в московском воспитательном доме. Вакцина была получена непосредственно от Дженнера, прививку делал известный терапевт профессор Е. О. Мухин. После этого события особым указом воспитанника Петрова переименовали в Вакцинова.

Однако новый способ нашел не только сторонников, по и противников, в том числе и среди врачей. Появились карикатуры, нападки в печати, доходившие иногда до абсурда. Так, врач, автор диссертации «О недостатках и вреде коровьей оспы» писал: «У одного ребенка в Пэкгеме организм до прививки был совершенно нормальным; после прививки он превратился в скотский: ребенок стал бегать на четвереньках подобно животному, мычать по-коровьи и бодаться головой. Дочь одной леди начала кашлять как корова и вся обросла волосами». Не отставало и европейское духовенство, которое проповедовало, например, что «натуральная оспа — милосердный дар провидения, посланный бедному человечеству: нечестно и святотатственно вырывать из рук Всемогущего подобный дар»; «Соприкосновение со скотом — есть осквернение творца». Католическое духовенство ожидало по вопросу об оспопрививании указаний от папы. В начале XIX века при папе Пии VII оспопрививание в Италии было запрещено.

В Монреале в 1885 году во время вспышки оспы католическое население под влиянием духовенства отказалось от прививок. Вопреки здравому смыслу была устроена торжественная процессия с молебствием — словом, созданы благоприятные условия для распространения инфекции. Более трезво настроенные протестанты почти не пострадали от эпидемии, так как сразу же подверглись вакцинации.

Что касается православного духовенства, в том числе петербургского, то оно ждало распоряжений из Синода и прислушивалось к веяниям из дворца. Только некоторые священники называли новый способ прививок «неслыханным фармазонством». Тем не менее, в книге Иллариона Чистовича «История С.-Петербургской духовной академии» (СПб., 1857) написано, что в 1798 году «Св. Синод признал нужным составить в Медицинской коллегии для руководства сельских священников книгу, в которой бы определено было число и существо простонародных болезней, во врачевание коих священникам входить должно, с показанием достаточных примет, степеней и периодов оных».

Высказывания против прививок пугали простых людей, причем особенно смущало название «коровья оспа», и потому в 1811 году было высочайше поведено впредь именовать коровью оспу «предохранительною». Однако мало было создать надежный метод профилактики оспы. Необходимо убедить население в безопасности прививок. А сделать это было не так просто, учитывая, что большинство населения царской России оставалось неграмотным. В. И. Даль в произведении «Вакх Сидоров Чайкин, или Рассказ его о собственном своем житье-бытье за первую половину жизни своей» пишет: «Мужик не верит предохранительной оспе, не верит пользе от картофеля и других овощей, не верит никакому новому и лучшему порядку в управлении, а готов верить, что предохранительную оспу пустил на свет антихрист, что картофель — порождение сатаны и от него не будет урожая на хлеб…»

Население городов и особенно деревень продолжало жить своими поверьями. В целях предохранения применяли, например, явную или тайную «покупку» оспы. Для этого детей заставляли носить в течение нескольких дней медные деньги, побывавшие в руках больного. Врач В. О. Губерт наблюдал еще в 1882 году у казанских крестьян обычай нюхать оспенные корочки и после этого трижды потеть в бане. Он описал также следующие способы получения легкой оспы: парить детей веником, побывавшим в руках больного, принимать внутрь смесь оспенных корок и меда.

Писатель-народник Н. И. Наумов в очерке «Горная идиллия» описывает, как так называемые представители официальной медицины бессовестно обманывали и запугивали население в предгорьях Алтая, где дети «инородцев» вымирали от оспы сотнями.

Приезжает фельдшер и велит собрать всех матерей с ребятами. Приходят. Фельдшер начинает вынимать при них из ящика все свои инструменты, да еще на брусе натачивать. Поднимается плач, стоны, матери ему в ноги валятся: «Батюшка, возьми что хошь, только не режь ребят!» А ему только этого и нужно. Не резать, говорит, нельзя. Узнает лекарь, что я не резал, сам приедет и не таким еще ножом зарежет. Коли, говорит, каждая из вас даст мне по два-три соболька, так я маленьким ножичком тихонько порежу ваших ребят — они и не услышат. И показывает при этом на ланцет. Бедные женщины рады-радехоньки, а мужья их уж тащат шкурки. Немудрено, что запуганные и забитые «инородцы» называли прививку от оспы «чертовой тамгой» (печатью) и украдкой смывали ее следы холодной водой.

Не только на окраинах, но и в центре России оспопрививанием кроме медиков занимались так называемые оспенники, зачастую не имеющие представления о принципах вакцинации. Нередко ланцет им заменял обломок косы или ножа, который вытирался о грязный зипун, чем и исчерпывались все меры предосторожности. Бывало и так, что за неимением оспенной лимфы «оспенники» смазывали место разреза каким-либо раздражающим снадобьем, вызывающим сыпь, воспаление, а в некоторых случаях приводившим к трагическому исходу. Поэтому страх населения перед прививками был до некоторой степени обоснован.

Желая заработать побольше, многие «оспенники» вносили в ведомости и умерших, и тех, кому прививка была сделана в предшествующие годы, и тех, кому ее вовсе не делали. Например, крестьянин Кузицин получил 140 рублей за прививку оспы 700 младенцам, причем эта цифра была засвидетельствована подписью врача. В действительности же сказалось, что 200 детей умерли от неудачно сделанной прививки, 300 она просто не была сделана, 14 детей значились дважды и лишь 388 из 700 были действительно привиты успешно. Встречались, в отчетах и такие курьезы, когда по ведомости число удачно привитых лиц было выше числа привитых. Так, в городе Кезеницы согласно отчету прививка сделана 82 жителям, из них удачно в 109 случаях! В городе Опатове на 26 прививок оказалось 57 удачных, а в Сандомирском уезде значилось 2118 привитых лиц, причем число удачных прививок составило 2192, а неудачных 35!

К концу XIX века отношение к оспопрививанию стало постепенно меняться даже среди крестьян. В. В. Вересаев в рассказе «Лизар» говорит устами одного из персонажей: «Вот бобушки [24] по деревням ходят, детей клюют; сейчас приедет фершалиха, начнет детей колоть; всех переколет, ни одного не оставит. Заболел кто — сейчас к доктору едет… Прежде не так было».

И все же о каких общегосударственных мероприятиях против оспы могла идти речь в дореволюционной России, если в 1908 году в связи с обсуждением законопроекта об обязательном оспопрививании некий доктор медицины Д. С. Щеткин издал брошюру, посвященную господам членам Государственной думы, под заглавием «Сомнительная прочность некоторых современных верований в медицине». В ней, касаясь оспопрививания и будучи его противником, он счел возможным поставить этот вопрос в плоскость международной политики: «В 1902 году турецкий султан издал приказ, в силу которого оспопрививание обязательно для всех жителей Оттоманской империи. Как поступит наша Государственная дума? Заставит ли она все население России подвергаться вакцинации и таким образом станет на сторону турецкого султана, или примкнет в этом отношении к Англии?..»