Она оживала в те дни, когда навещала Яна. Что-то сияло за стеной, которую она воздвигла между собой и остальным миром. Что-то появлялось в ее глазах – этим она ни с кем не делилась. Даже с Астрид, которая проводила все больше времени в магазине, лучше узнавая Зину и Катсуко. В каком-то смысле Астрид заменила Джесси. Она была такой же покладистой, как Джесси до своей трагедии. Астрид получала удовольствие от магазина, от людей, от одежды и девушек. У нее было время поговорить и посмеяться. Из нее сыпались свежие идеи. Ей нравился бутик, что было заметно.

Девушки влюбились в нее. Она приходила даже в те дни, когда Джесси встречалась с Яном.

– Знаете, иногда я думаю, что сижу здесь просто потому, чтобы дождаться ее. Я беспокоюсь за Джессику, когда она садится за руль.

– И мы. – Катсуко покачала головой.

– На днях она призналась мне, что делает это на «автопилоте». – Слова Зины были слабым утешением. – Джессика говорит, что иногда не помнит, где она или что делает, пока не увидит дорожный знак.

– Ужасно. – Астрид отхлебнула кофе и покачала головой.

– Печально, правда? Интересно, сколько она продержится. Она не может так много работать. Ей надо куда-нибудь съездить, развеяться, изредка улыбаться, спать.

И прийти в себя. Катсуко не сказала этого, но все именно об этом подумали.

– Джессика сильно изменилась. Интересно, как Ян?

– Немного лучше, чем она. Но я давно не видела его.

Полагаю, его не в такой степени терзает страх.

– Так вот что с ней? – Зина выглядела ошеломленной. – Я думала, она всего-навсего истощена.

– И это тоже. Но главное – страх. – Астрид, похоже, не хотела это обсуждать.

– И напряжение. «Леди Джей» переживает не лучшие времена.

– Да? Похоже, тут все вертится.

Катсуко отрицательно покачала головой, не желая распространяться на эту тему. Недавно она говорила по телефону с людьми, которым Джесси была должна. Впервые бутик оказался под угрозой, и не было средств, чтобы покрыть расходы.

Джесси потратила последнее на Яна. На карту была поставлена и «Леди Джей».

Тут в магазин вошла Джесси, разговор оборвался. Она казалась изможденной и похудевшей, но что-то сияло в глазах, то непонятное, что Ян вливал в ее душу. Жизнь.

– Ну, что с вами приключилось сегодня? Ты опять тратишь здесь свои деньги, Астрид?

Джесси уселась в кресло и отпила холодного кофе из чьей-то чашки. Маленькая желтая таблетка, которую она положила под язык, исчезла почти незаметно. Однако Астрид нельзя было обмануть.

– Ничуть. Ни цента сегодня. Просто заскочила выпить кофе в приятной компании. Как Ян?

– Полагаю, отлично. Занят книгой. Как шли дела? – Она, похоже, не хотела говорить о муже. Джесси весьма редко говорила о чем-то для нее важном с другими людьми. Даже с Астрид.

– Сегодня было довольно спокойно. – Катсуко сообщила ей последние новости, пока Зина наблюдала за ее слегка дрожащими руками.

– Ужасно. Мертвый бизнес, мертвая машина. «Вольво» только что испустил дух.

Она говорила спокойно, словно у нее в гараже было еще двенадцать машин.

– По пути домой?

– Естественно. Я проголосовала и поехала с двумя парнями в Беркли. В розово-зеленом «студебеккере» пятьдесят второго года. Они называли его «Арбуз». И ехал он соответственно.

Джессика пыталась пролить свет на событие, пока все три женщины не сводили с нее глаз.

– Так где машина?

– На станции техобслуживания в Беркли. Владелец предложил мне за нее семьдесят пять долларов и согласился сбросить цену за буксировку.

– Ты продала ее? – Даже Катсуко была ошеломлена.

– Вот уж нет. Это машина Яна. Но думаю, что продам.

Она отслужила свое. – Как и я. Джессика не добавила, но все услышали это в ее голосе. – Легко пришло, легко ушло. Выберу что-нибудь дешевое для посещений Яна. – Но как? Откуда возьмутся деньги?

– Я подвезу тебя. – Голос Астрид звучал тихо и на удивление спокойно. Джессика посмотрела на нее и кивнула. Не было смысла протестовать. Ей была нужна помощь, и она знала это – помощь не только с машиной.

С тех пор Астрид возила Джессику на свидания с Яном три раза в неделю. Это избавило Джесси от необходимости принимать две желтые таблетки, когда она прибывала на место, и сокращало дневную норму. Иногда она проглатывала еще и зелено-черную.