Гости еще не начали собираться, и она осмотрелась, вглядываясь в знакомые предметы, настраиваясь на нужный лад. Им с Филипом нужно сдать этот дурацкий экзамен, обвести старика вокруг пальца, чтобы он отстал от них и хоть немного успокоился. Ее взгляд наткнулся на двух гвардейцев, несших караул у дверей. «Охраняют моего любимого папочку», — подумала Ив. — «Да это же лучшие друзья Фила!» У дверей действительно стояли Шон и Кайл. Дочь Правителя нахмурилась: с некоторых пор черноволосый красавчик, которого, как она хорошо помнила, звали Кайлом, пристально наблюдал за ней. Сейчас и он, и его веснущатый приятель-острослов неотрывно смотрели на нее, но это было, конечно, не наблюдение, а эффект, произведенный ее нарядом. Девушке мучительно захотелось показать им язык, но пришлось сдержаться. Подобные игривые выходки вывели бы из нужного настроя, а расслабляться нельзя ни в коем случае: от того, как она будет себя вести, зависит жизнь Филипа.

Вскоре появились первые гости. Ив с трудом сдерживала смех, глядя на совершенно ошалевавшие при виде нее лица мужчин и большей частью разозленные — женщин. Еще больше веселило ее раздраженное сопение отца, прекрасно понимавшего, какой эффект производит дочь. Это приятное времяпрепровождение продолжалось около получаса, потом появился Филип. Он сразу увидел Правителя и направился к нему, Ив от него загораживал какой-то толстяк. Приблизившись, молодой человек, наконец, смог увидеть свою подругу. Девушка заранее напустила на себя еще более холодный и безразличный вид, чем при встрече других гостей, но ей стоило большого труда сохранить его, когда их взгляды встретились.

К ее неудовольствию, Филип отреагировал на сногсшибательный наряд примерно также как Правитель: нижнюю челюсть удержал на месте с большим трудом, а на лице появилось довольно испуганное выражение, впрочем, быстро сменившееся вежливым восхищением. Глаза главы государства несколько секунд перебегали с лица дочери на лицо крестника и обратно, потом он представил их друг другу. Молодые люди церемонно раскланялись. «Ну, старикашка и мерзавец!» — думал Филип, — «Такого зрелища ни один нормальный мужик не выдержит! А я-то удивился, почему у Шона и Кайла лица странные… К счастью, на меня ее вид сейчас производит обратное действие. Выставить собственную дочь напоказ перед всеми этими… А ей, похоже, нравится. Как она расхваливала это чертово платье!» Ив, мельком глянув ему в лицо, вдруг догадалась, о чем он думает. «Если он просто надуется, это будет очень кстати», — решила она, — «а если разозлится, может натворить глупостей.»

Пользуясь правом хозяйки, она решила взять инициативу в разговоре на себя.

— Вы у нас уже больше месяца, герцог, и еще ни разу не были на балу. Почему?

— Я деревенский житель, моя леди, и не люблю столичной мишуры, — резковато ответил Филип. — Но если б я знал, какого зрелища себя лишаю, то не пропустил бы ни одного бала, — тут же галантно добавил он, слегка улыбнувшись.

— Если вы имеете в виду мою скромную особу, — Ив потупилась и тоже чуть улыбнулась, — то вы ничего не пропустили. Я не любительница балов, нарядов и прочей… мишуры, как вы изволили выразиться.

Она надеялась, что ей удалось хоть немного успокоить его ревность.

— Что ж, значит, я пришел именно на тот бал, на который следовало, ваше высочество.

Правитель, нависавший над ними как коршун, и ловивший каждое слово, интонацию, движение, жест, был пока вполне удовлетворен. «Если б мальчишка по-прежнему думал членом вместо головы, он не выдержал бы в первую же минуту. Остальные кобели весь пол перед ней слюнями закапали, а этот, похоже, даже испугался. Неужели его и впрямь женщины больше не интересуют? Или я его так запугал именно Евангелиной? Надо отпустить их и последить на расстоянии.» Он придал лицу добродушное выражение и проговорил:

— Идите, развлекайтесь, дети мои!

Филип подал Ив руку, и они смешались с толпой гостей. Балы всегда угнетали дочь Правителя невыносимой скукой, так случилось и на этот раз. Она заставила себя воспринимать герцога Олкрофта как неинтересного незнакомца, с которым нужно вести вежливые светские разговоры и время от времени танцевать. Войдя в роль, она действовала как заведенный автомат, мало что замечая вокруг. Филип по части бесстрастности и вежливости тоже был на высоте. Несколько раз он уступал свою даму желавшим потанцевать с ней кавалерам, и даже сам осчастливил пару-тройку хорошеньких девиц. Правитель, по возможности не сводивший с дочери и крестника глаз, был доволен. Никто из наблюдателей к нему не подходил, и это было хорошим знаком (по плану, покинуть свои посты и известить его они могли лишь в случае, если заметят что-то предосудительное).

Ив и Филип изнывали от скуки, а окружающие были возбуждены до предела. Мало того, что весенний бал почтила присутствием прекрасная дочь Правителя в необычайно смелом наряде, а также таинственный и весьма недурной собой герцог Олкрофт, так эти двое еще и образовали почти официальную пару. Правитель с возрастающим неудовольствием ловил краем уха фразы типа «Как они замечательно смотрятся вместе» или «Наконец-то ее высочество нашла себе ровню», но как бы это его ни возмущало, он полностью вытерпел назначенные им самим три часа. Затем направился к танцевавшим вместе Ив и Филипу, разбил их пару и отправил дочь спать. Она с радостью удалилась, на прощание одарив своего кавалера холодным кивком и совсем уж ледяным взглядом.

Правитель пригласил крестника отойти в небольшой зал по соседству, который в зимнее время использовался как гардеробная. Сейчас там было пусто и темно. Правитель поморщился от досады и попросил молодого человека сходить за свечой. Тот быстро вернулся, выдернув наполовину оплывшую свечку из светильника в коридоре. Он пристроил ее, накапав воска на подоконник, и поставив свечу в теплую, быстро застывшую лужицу.

— Поздравляю, Филип, ты выдержал испытание, — торжественно объявил крестный. — Можешь продолжать веселиться и выбрать себе спутницу на ночь, вряд ли тебе откажет хоть одна. Только, пожалуйста, не начинай уж очень откровенно лапать замужних дам в присутствии их мужей.