Насчет первого сна он и сам ничего не мог сказать, однако смысл второго казался ему очевидным. Кинжал к горлу приставил, конечно, Серый Человек – больше некому. Души Серых Людей запроданы Тени. Они проникают повсюду незамеченными и несут с собой смерть. О чем тут гадать Хранительницам-то Мудрости? Ну, а уж с последним сном все яснее ясного, и смысл его пугал самого Ранда. Он ведь и вправду разделял земли, страны и народы. Тарабон и Арад Доман лежали в руинах, в Тире и Кайриэне тлеют мятежи, да и Иллиану придется испытать остроту его меча. И это не говоря уже о Пророке и Принявших Дракона в Алтаре и Муранди.

– Ни в одном из этих снов, Авиенда, я не усматриваю никакой тайны, – промолвил Ранд и изложил свое толкование, но девушка смотрела на него с сомнением. И понятно, коли уж Ходящие по снам, Хранительницы Мудрости, не сумели понять, что к чему, то куда уж кому бы то ни было другому.

Он кисло хмыкнул и уселся на стул напротив ее:

– Ну, а больше они ничего не видели?

– Был еще один сон, о котором я, пожалуй, тебе расскажу, хоть и не уверена, имеет ли он к тебе отношение.

Это значило, что видели они и другие сны, только вот о них рассказывать не велено. Ну, да ладно, хотелось бы только знать, с чего это Хранительницы взялись обсуждать сны с Авиендой, она ведь не Ходящая по снам.

– Этот сон привиделся всем трем сразу, вот что примечательно. Дождь. – Это слово девушка тоже произнесла как-то неуверенно. – Дождь льется из чаши, а вокруг чаши сплошь силки да волчьи ямы. Если чаша попадет в нужные руки, мир обретет сокровище, не меньшее, чем сама чаша. Попадет не в те руки – мир обречен. Но найти чашу можно, лишь отыскав того, кого больше нет.

– Что значит «больше нет»? – переспросил Ранд, полагая, что этот сон будет, пожалуй, поважнее прочих.

Авиенда замотала головой так, что затряслись рыжеватые волосы.

– Они знают не больше моего, – коротко ответила она и поднялась. К его удивлению, легко и естественно, непроизвольно поправив юбку, будто носила такой наряд всю жизнь.

– Тебе… – Ранд старательно прокашлялся. Тебе обязательно нужно уходить? Он чуть не спросил именно это. О, Свет, но ведь он и вправду хотел, чтобы она ушла. Каждая минута, проведенная рядом с этой женщиной, была пыткой, и еще горшей пыткой – каждая минута в разлуке с ней. Но он может и должен поступить так, как будет лучше для нее. Да и для него тоже. – Ты, наверное, хочешь вернуться к Хранительницам Мудрости, Авиенда? Возобновить свои занятия? Нет ведь никакого резона оставаться здесь, со мной. С твоей помощью я узнал столько, что меня уже можно произвести в айильцы.

Девушка хмыкнула. Одного этого хмыканья было достаточно, чтобы понять, как она относится к услышанному, но Авиенда на том не остановилась.

– Тебя? В айильцы? Да ты знаешь не больше шестилетнего мальчишки! Почему мужчина должен выслушать вторую мать прежде своей, а женщина – второго отца прежде своего? В каком случае женщина может выйти замуж без брачного венца? При каких обстоятельствах хозяйка крова повинуется кузнецу? Почему если ты взял в гай’шайн серебряных дел мастера, то должен позволить ему работать на себя ровно столько же, сколько и на тебя? А почему то же правило не относится к ткачу?

Не желая сознаваться в своем невежестве, Ранд пытался найти ответ хотя бы на один вопрос, но Авиенда неожиданно принялась теребить шаль и словно забыла о нем.

– Порой джи’и’тох играет с людьми такие шутки, что животики надорвешь, если это не касается тебя самой. – Голос ее упал до шепота. – Так или иначе, я исполню свой тох.

Ранду казалось, что Авиенда говорит сама с собой, но он все же ответил:

– Если ты имеешь в виду Ланфир, то от нее тебя спасла Морейн, а не я. Она погибла, спасая всех нас.

Меч Ламана, подаренный Авиендой Ранду, избавил девушку от единственного другого тох по отношению к нему, уразуметь смысл которого он все никак не мог. Единственного, о котором она знала, и он молился, чтобы ей не стало известно о другом.

Слегка наклонив голову набок, Авиенда бросила на него пристальный взгляд, и по губам ее скользнула легкая улыбка. Такая выдержка сделала бы честь и Сорилее.

– Спасибо тебе, Ранд ал’Тор. Бэйр говорит, время от времени мужчинам полезно напоминать о том, что им известно вовсе не все на свете. Непременно дай мне знать, когда соберешься спать. Мне бы не хотелось прийти поздно и потревожить твой сон.

Авиенда ушла, а Ранд некоторое время таращился на закрывшуюся за ней дверь. Кайриэнца, ведущего Игру Домов, и то легче понять, нежели эту женщину, не прилагающую ни малейших усилий к тому, чтобы быть загадочной. И Ранд подозревал, что чувство, которое он испытывает к Авиенде – как его ни назови, – запутывает все еще сильнее.

Кого люблю, того гублю, рассмеялся Льюс Тэрин. Кого люблю, того гублю.

Заткнись! – разъярился Ранд, и смех стих. Кого он любит, Ранд и сам не знал, но кого будет оберегать, знал точно. Оберегать от любых напастей, и первым делом от самого себя.