В своей комнате Райко закончила накладывать косметику на лицо и одевалась к вечеру. Она остановила свой выбор на новом розовом кимоно. Большая цапля украшала его спину, вышитая золотой нитью. Долгие месяцы она заглядывалась на него. И вот теперь оно принадлежало ей, она заплатила за него из той прибыли, которую принесла ей на редкость удачная продажа жемчужных серег. Они оказались даже ещё более ценными, чем она считала вначале.

«И-и-и-и, — радостно думала она, — ками и боги, которые заботятся о мамах-сан, были милостивы ко мне в тот день. Очень удачная сделка, сплошная прибыль, за вычетом доли Фурансу-сана». Деньги за лекарство едва стоили того, чтобы о них говорить, хотя она в своих официальных книгах поставила солидную сумму в графе расходов. Она улыбнулась про себя. Стоимость трав была мизерной, но знания, какое растение взять и кто мог сорвать его, в какое именно время года и как приготовить настой, — а-а, эти знания могли стоить сколько угодно.

— Эта гайдзинская принцесса будет чудесным, долгосрочным помещением средств, — пробормотала она себе под нос, довольная тем, что она увидела в своём высоком, в полный рост, зеркале. Это было единственное современное зеркало во всей Ёсиваре, подарок от клиента, привезенный специально для неё из Англии. Её лоб пошел морщинами, когда она слегка нахмурилась, вспомнив о нем: «Кентербери, тот самый гайдзин, которого убили на Токайдо эти глупцы Ори и Сёрин. Бака! Он был хорошим клиентом и чрезвычайно высоко оценил мои услуги, когда я нашла ему идеальную любовницу, Акико, которую теперь зовут Фудзико — очень удобно для нас, что наши инге'рийские гайдзины редко делятся между собой своими женщинами, предпочитают совокупляться тайком, всегда с одной женщиной, и держат её в секрете от других в нашем Плывущем Мире, который весь основан на благоразумии и умении хранить тайну.

Тайра ничего не знает, Фудзико получила новую жизнь и нового любовника. Всем хорошо.

— Госпожа? Пришел гайдзин Фурансу-сан.

— Хорошо. — Райко проверила, все ли компоненты лекарства на месте, и положила его рядом со столиком. Когда она решила, что Андре ждет её именно столько, сколько нужно, не слишком мало и не слишком долго, она послала за ним. — А, Фурансу-сан, добро пожаловать в мой скромный дом. — Она наполнила крошечные, как наперстки, чашечки своим лучшим саке и сказала, подняв свою: — Вы выглядите очень хорошо.

— Ваше здоровье! Десять тысяч лет жизни, — вежливо ответил Андре.

Они поговорили о погоде, о том, как идут дела, и потом перешли к первому вопросу.

— Ваш выбор серег оказался ещё более утонченным, чем я думала, ваша доля вдвое превышает ту сумму, которую вы просили.

Его глаза расширились.

— Господи, так много?

— Да. — Она налила ещё саке, радуясь за них обоих своему умению вести дела, потому что, разумеется, после того как сделка была окончательно заключена между ними, вопрос точного выполнения её условий стал вопросом лица. — Мой банк, Гъёкояма, нашел клиента, китайского торговца шелком и опиумом из Шанхая, который посещал Канагаву. — Она опять улыбнулась. Потом добавила деликатно: — Он дал понять, что готов приобрести столько подобных безделушек, сколько я смогу предложить.

Его улыбка была под стать её собственной. Он осушил свою чашечку, подставил её , чтобы она наполнила её снова, и произнес:

— За будущие безделушки!

— Дальше, есть...

— Прежде чем дальше, Райко. Почему он платил так много?

— В тяжелые времена мудрый человек вкладывает часть своего богатства в крошечные вещи, которые он может спрятать в рукаве. Он не дурак, я и сама подумывала о том, чтобы оставить их себе по той же причине.

Он взглянул на неё с новым интересом.

— Какие тяжелые времена в Китае?

— Он сказал, что весь Китай охвачен восстанием, повсюду голод, гайдзины ведут в Шанхае меньше дел, чем обычно, хотя теперь, когда английский флот опустошил побережье Мирса и потопил много пиратов Белого Лотоса, морские пути некоторое время будут безопасными и торговля вверх и вниз по Янцзы весной оживится. И-и-и-и, Фурансу-сан, я слышала, англичане потопили сто джонок и убили тысячи пиратов, многие деревни сожжены дотла. — Её страх был явным. — Их способность убивать ужасна.

Она задрожала всем телом, зная, что, хотя японцы презирали китайцев как людей слабых, они делили с ними один общий великий страх: страх перед гайдзинами — и были одержимы одним стремлением: навеки закрыть для них свои земли.

— Когда корабли гайдзинов вернутся, они нападут на нас?

— Да, Райко, если бакуфу не выплатят установленных сумм. Будет война, да. Не здесь, не в Иокогаме. В Эдо.

Некоторое время она рассматривала свою чашечку, раздумывая, как она могла бы ещё больше обезопасить себя и обратить это в выгоду, больше чем когда-либо убежденная, что каким-то образом она должна быстро отделаться от Хираги и Акимото, прежде чем станет известно, что она причастна к катастрофе с Ори, что она укрывала его и их, каким бы праведным ни было сонно-дзёи.

Волна тревожного предчувствия качнула её , и она принялась обмахиваться веером, пожаловавшись на слишком крепкое саке. — Карма, — произнесла она вслух и стряхнула с плеч то, что «может быть», оставив только то, что «есть».

— Теперь, ещё одна хорошая новость: есть девушка, которую я хотела бы вам представить.

Андре показалось, что сердце его замерло на мгновение, когда же оно снова забилось, его удары стали слабее, чем раньше.

— Представить когда?

— Желаете вы увидеть её до того, как мы обсудим деловую сторону, или после?