Свиток, подписанный императором, «просил правителя Тёсю принять на себя командование Вратами до урегулирования прискорбного недоразумения с гайдзинами».

— Божественному не пристало брать на себя управление делами мирскими. Таков закон — я должен просить вас сложить с себя командование.

— Закон? Вы говорите о законе Торанага, законе сёгуната, насажденном силой первым из вас и лишившем императора его древних, Небом дарованных прав управлять страной.

Губы Ёси сжались в тонкую твердую линию.

— Небо даровало императору право представительствовать перед богами за нас, смертных, решать любые вопросы жизни духовной. Мирские же дела всегда находились в ведении смертных, в ведении сёгунов. Император навечно даровал сёгуну Торанаге и его потомкам право решать все вопросы мирской жизни.

— Я повторяю, императора принудили согласиться и...

— А я повторяю, что это закон нашей страны, который поддерживал в ней мир два с половиной столетия.

— Он больше не действителен. — Огама помахал документом. — То, что предыдущий император вынужден был даровать, нынешний император отменил по доброй воле.

Голос Ёси зазвучал мягче и убийственнее.

— Временная ошибка. Совершенно ясно, что Сын Неба был введен в заблуждение плохими советами недовольных честолюбцев, как он скоро сам осознает.

— Вы обвиняете меня? — Руки всех четверых сжались на рукоятях мечей.

— Я лишь указываю на то, князь Огама, что ваш лист бумаги был получен посредством ложной информации, а не в соответствии с законом. Подпирающего Главою Небо окружают и всегда окружали честолюбивые мужчины и женщины. Вот почему он навечно передал сёгуну Торанаге и последующему сёгунату прерогативу направлять его во всех де...

Громовой хохот прервал его на полуслове, и у каждого внутри этих глухих стен нервы напряглись ещё больше.

— Направлять? Вы сказали, направлять? Божественного должны направлять Андзё Нори, Тояма, Адати, а теперь ещё и этот слюнявый полудурок Зукумура? Эти ни на что не годные дураки, которые по своей прихоти могут остановить любое ваше решение и заключают с подлыми гайдзинами, вопреки советам всех даймё, глупые договоренности, обрекающие Страну богов и всех нас на гибель? — Его лицо исказила злобная гримаса. — Или он должен ожидать просветляющего слова от этого мальчика Нобусады, который подскажет, как нам вытащить зад из костра?

— Вы и я, нам не нужно ждать, Огама-доно, — гладко произнес Ёси, понимая, что его главное оружие — это спокойствие. — Давайте обсудим это наедине — только вы и я.

Огама пристально посмотрел на него. Легкий ветерок поднялся и зашелестел знаменами.

— Когда?

— Сейчас.

Не ожидавший такого ответа Огама заколебался. Потом взглянул на Басухиро. Маленький сухой человечек улыбнулся одними губами.

— Я бы сказал, что важные дела следует обсуждать открыто, господин, не то чтобы мой скудоумный совет мог принести большую пользу. Частные договоренности могут иной раз быть неправильно истолкованы любой из сторон — это было правило вашего досточтимого отца.

Огама перевел взгляд на Ёси.

— Этот визит сёгуна к императору, чтобы поклониться ему, «попросить совета», первый за все время правления рода Торанага, он ведь подрывает саму основу возведенного вами здания, а? Хуже того, он, подобно темному облаку, омрачает любую будущую договоренность Сына Неба с... с будущими правителями, поскольку, разумеется, править будут смертные, а?

— Наедине, Огама-доно.

Огама раздумывал, темные глаза его спрятались ещё глубже в суровое обветренное лицо. Против своей воли, несмотря на ясное осознание того, что этот человек потенциально был единственным во всей стране, кому, возможно, удалось бы собрать достаточно сил, чтобы помешать ему достичь поставленной цели, он наслаждался этим поединком и был рад встретиться с ним лицом к лицу. Он махнул рукой, отпуская Басухиро, который подчинился немедленно, хотя и с явным неодобрением. Акэда поклонился и тоже отошел, насторожившись ещё больше и в любую секунду ожидая предательства, о котором он предупреждал.

— Со ка?

Ёси слегка подался вперед и понизил голос, его губы едва шевелились на тот случай, если Басухиро, расположившийся неподалеку, мог читать по губам.

— Совет проголосовал четырьмя голосами против моего одного за этот визит сёгуна. Разумеется, этот визит является большой ошибкой, Андзё не может и не хочет видеть этого. Нынешний Совет проголосует так, как он пожелает, по любому вопросу. Нобусада — безвольная кукла, пока он не достигнет совершеннолетия, через два года, тогда формально он сможет многое изменить и создать много проблем, если у него будет такое желание. Отвечает ли это на все ваши вопросы?

Огама нахмурился, пораженный тем, что его противник так откровенен с ним.

— Вы сказали «наедине», Ёси-доно, что вы хотите сообщить мне наедине, что, конечно же, я передам своим советникам впоследствии, как сделаете и вы?

— Кое-какие секреты, которые правителям лучше хранить между собой, нежели... — намеренно добавил Ёси, — доверять их некоторым вассалам.

— А? Что это значит?

— У вас есть шпионы — вассалы — за моими воротами, neh? Как иначе могли бы вы узнать, что я приехал, когда приехал? Конечно же, вы не думаете, что у меня нет здесь своих людей и шпионов в ваших стенах?