Шрифт:
Только теперь она обратила внимание на то, что находилось за спиной одетого в черное волшебника: залитый кровью черный мраморный алтарь и привязанная к нему нагая стройная белокурая девушка, которая замерла от страха.
– Клянусь черным сердцем Аримана! – выругалась Карела. – Чем ты тут занят, чародей?
Вместо ответа Аманар описал в воздухе знак, который бегло вспыхнул.
Он пробудил в ней спящее воспоминание. Она почувствовала жжение в глазах, словно туда попал песок. Она покажет ему, как пробовать на ней свои колдовские трюки! Она хотела идти к нему – и удивленно посмотрела на свои ноги, которые не хотели двигаться. Она не чувствовала себя слабой, она была совершенно нормальной, но они ей не повиновались.
– Что это за чертовщина? – яростно зашипела она. – Отпусти меня сию секунду, Аманар, иначе...
– Брось саблю перед собой! – приказал он.
Она не смогла подавить возгласа, когда ее рука против ее воли повиновалась, и украшенный драгоценными камнями палаш упал на пол, зазвенел и откатился к колонне.
Аманар удовлетворенно кивнул.
– Раздевайся, Карела!
– Идиот, – начала она, но замолчала, когда увидела, как ее тонкие пальцы поднялись к пряжке, которая скалывала багряный плащ, и расстегнули ее. Плащ скользнул за спиной на пол.
– Я Рыжий Ястреб, – сказала она. Голос ее звучал беззвучно. Тогда она напрягла его и взревела: – Я Рыжий Ястреб!
Ее зеленые глаза, казалось, вылезут из орбит, когда им пришлось наблюдать, как ее собственные руки срывают чаши с груди и бросают их на пол, как они распахивают зеленую юбку, и она тоже летит на пол.
– Хватит! – сказал Аманар. – Оставь себе сапоги. Мне нравится, когда они на тебе.
Она хотела плакать, когда ее руки послушно улеглись на бедра.
– Вне этих стен, – продолжал одетый в черное чародей, – ты Рыжий Ястреб. Внутри крепости ты – то, что я прикажу. Я думаю, что с этого момента я позволю тебе узнать, что здесь происходит. Твой испуг дороже самого редкого вина.
– Ты вообразил, что я вернусь сюда еще раз, если сумею освободиться? – фыркнула она. – Отдай мне сперва мою саблю в руки и собери вокруг меня моих псов, я обрушу эту крепость тебе на голову!
От его смеха по спине у нее заструился ледяной пот.
– Когда ты покинешь эти стены, ты сможешь только то вспомнить, о чем тебе позволю вспомнить я! Ты уйдешь отсюда с убеждением, что мы обсуждали здесь это или то. Но когда ты снова вернешься в крепость, тебе снова откроется вся правда. Рыжий Ястреб будет валяться у моих ног и радовать меня всем тем, что я потребую. Ты будешь ненавидеть – и повиноваться.
– Скорее я умру! – яростно крикнула она.
– Этого я не допущу. – Он холодно рассмеялся. – А теперь попридержи язык!
Все, что она хотела еще сказать, замерло на ее губах. Аманар вытащил кинжал с позолоченным клинком из-под одеяния и блеснули искры.
– Ты увидишь, что здесь происходит. Я не думаю, что Суза выкинет что-нибудь неожиданное.
Девушка на алтаре застонала. Глаза Аманара с красными точками в глубине приковывали взгляд Карелы, словно змеиные глаза – птицу. Она чувствовала, как они проникают в ее душу – глубоко-глубоко.
– Ты будешь смотреть, – повторил Аманар, – и ты научишься страху – в его настоящем смысле.
Он снова повернулся к алтарю и начал нараспев произносить заклинание, каждое слово которого, несмотря на то, что она не понимала их смысла, пронзало ее, как кинжал.
Запахло дымом.
Глаза Карелы вылезали из орбит. Нет, я не буду кричать, заклинала она себя. Даже если у меня снова появится голос, я не закричу. Но пот струился по ее телу, и дрожь, которой она никогда не знала в жизни, охватила ее.
Глава 27
– Конан! – позвал Гаранидес. – Конан!
Все трое были все еще закованы в цепи в подземелье. Конан, который устроился так уютно, насколько это позволял каменный пол, открыл один глаз.
– Я сплю, – пробормотал он и снова закрыл его.
Киммериец решил, что с момента посещения Карелы прошел по меньшей мере целый день. Им с тех пор ничего не приносили поесть, только три миски с застоявшейся водой.
– Ты спишь! – буркнул Гаранидес. – А когда ты поделишься с нами своим планом?
– Рыжий Ястреб, – произнес Ордо голосом, полным надежды. – Как только она меня освободит, я вытащу вас отсюда. Даже тебя, замориец!
Конан потянулся, пока суставы не хрустнули.
– Она давным-давно вернулась бы назад, если бы ей это позволили, Ордо.
– Она может еще прийти, – возразил одноглазый. – Но может быть, она послушала моего совета и ускакала отсюда.
Конан промолчал.
Лучшее, на что он надеялся, для нее было то, что она поверит Аманару в вопросах, касающихся Ордо, и вернется назад в лагерь, где будет окружена людьми, которых охотно называет своими псами.