Ивану Холмскому, члену Команды отчаянных, фатально не везет. Все началось с покупки для больной бабушки гранатов, потом бабушку увезли в больницу, и она их так и не отведала. В школьной столовой у него кто-то увел сумку, которая таинственным образом появилась после урока биологии. А вернувшись домой, Иван обнаружил, что квартиру посетили воры — в кухне и гостиной царил разгром. Его отец вызвал милицию, но выяснилось, что ничего не пропало. Что происходит? Связано ли проникновение в квартиру с исчезновением сумки? Команда отчаянных строит гипотезы одна фантастичней другой…
Глава I.
ПРОПАЛА?!
— Я тебя умоляю, — говорила мама натягивающему куртку Ивану. — Не забудь, пожалуйста, на обратном пути купить в вагончике на улице Правды гранаты для бабушки.
— Да не забуду, ма, — отмахнулся тот. — За кого ты меня принимаешь?
— За тебя и принимаю, — сердито произнесла Инга Сергеевна. — Вечно тебе все приходится повторять по десять тысяч раз.
— Ничего подобного. — Иван сдернул с вешалки длинный шарф. — Мне одного раза всегда достаточно.
— Это когда дело тебя касается, — язвительно заметила мать.
— Ва-аня, — послышался из комнаты жалобный голос бабушки Генриетты Густавовны. — Кхе-кхе-кхе, — зашлась она от кашля.
— Мама, не напрягай голосовые связки! — тут же скомандовала Инга Сергеевна. — Я вполне способна все объяснить сама.
— Нет, Инга, ты обязательно что-нибудь перепутаешь, — простонала Генриетта Густавовна.
— Мама, не говори глупостей, — рассердилась Инга Сергеевна. — Что можно перепутать в четырех гранатах?
— Ах, многое! — драматически прохрипела Генриетта Густавовна и вновь закашлялась.
— Давай, давай, иди. — И Инга Сергеевна подтолкнула сына к двери.
Он с удовольствием последовал приказу — Луна там, наверное, уже заждался, однако Генриетта Густавовна, вновь преодолевая приступ кашля, воскликнула:
— Ва-аня, запомни, пожалуйста, четыре самых крупных и самых красных. Бледные не бери.
— Не возьму!
И, выскочив на лестничную площадку, он поторопился захлопнуть за собой дверь. Лифта Иван дожидаться не стал и стремглав бросился вниз по лестнице. Иначе матери может прийти в голову дать дополнительные руководящие указания. А их, по мнению Ивана, на сегодняшнее утро было и так достаточно.
Он прыгал вниз по ступенькам, а в голове навязчиво в том же ритме звучали слова: «Четыре крупных, самых красных, а бледных бабушке не брать!»
— Фу, привязалось!
Нажав кнопку кодового замка, Иван потянул на себя тяжелую дверь подъезда. Его обдало ветром. Настоящая февральская погода. Метель и мороз. Поежившись, он уткнулся подбородком в шарф и поспешил вдоль по Ленинградскому проспекту, мимо улицы Правды к дому номер двадцать шесть, где жил его друг и одноклассник Павел Лунин по прозвищу Луна.
— Привет, Пуаро, ты очень вовремя! — едва успев открыть дверь, воскликнул толстый розовощекий Павел. Кличку Пуаро придумал все тот же Павел. Потому что, по его мнению, называть Ивана Холмсом от фамилии Холмский было бы слишком банально. — А вовремя ты потому, — продолжал Луна, — что мать нажарила кучу пончиков. И мы как раз их собираемся съесть.
— Да я ненадолго, — предупредил Иван. — Только энциклопедию возьму.
— Абижжяешь, — с восточным акцентом неясного происхождения произнес Луна. — Ми так просто дарагих гостей нэ отпускаем. Пончик нэ кушаешь, энциклопедий нэ получаешь.
— Ах, вот в чем дело, — усмехнулся Иван.
— Именно в этом, — Павел перешел на нормальную речь. — А теперь пошли скорей жрать пончики. А то у меня от их запаха живот подводит. Не знаю, как ты, а я, например, не могу вынести, когда видит око, а зуб неймет.
Иван молча кивнул. А из толстого живота Павла раздалось подтверждающее урчание. Впрочем, ноздри Пуаро уже уловили потрясающий запах, доносящийся из кухни, и он, скинув ботинки и куртку, последовал за Луной по длинному коридору лунинской квартиры.
В кухне за столом сидели Лунины-старшие. А в центре стола возвышалась на блюде гора румяных пончиков, щедро посыпанных сахарной пудрой.
— Здравствуйте, Лилия Николаевна, Иннокентий Павлович, — на одном дыхании поприветствовал их Иван.
— И тебе того же, — улыбнулись родители Павла. — Садитесь скорей, пока не остыло, — добавила мама Луны.
А папа, откусив сразу половину пончика, с грустью произнес:
— Как вредно, но как вкусно. Хорошо, Лиля, что ты делаешь их очень редко.
И он жадно засунул в рот оставшуюся половину.
— Наоборот, очень плохо, что редко, — возразил ему сын, засовывая в рот целый пончик.
Иван последовал его примеру. Лилия Николаевна тоже решила не отставать от остальных. Весело бросив: «Прощай, талия! «— она принялась за пончики.
— И вообще, — с полным ртом изрек Луна. — Жить и есть нужно без мучений.
— А ты философ, как я погляжу, — Лилия Николаевна с усмешкою покосилась на сына.
— И совсем не философ, а обыкновенный практик, — возразил Павел, беря с блюда сразу четыре пончика.