Тут взгляд Герасима случайно упал на уличные часы. Его скуластое лицо исказила гримаса. И, схватившись за голову, Каменное Муму возопил:

— Кошмар! Бежим скорее! Я уже почти труп! Дед, наверное, меня по всей округе разыскивает.

Друзья понимающе кивнули и прибавили шаг. Дедушка Муму, Лев Львович Каменев, или, как прозвал его Луна, Лев-в-квадрате, ещё не так давно руководил крупной научной лабораторией. Теперь он, к несчастью внука, вышел на пенсию. И всю освободившуюся энергию целиком направил на руководство Герасимом. По этому поводу Каменное Муму часто жаловался друзьям, что живет почти «под колпаком у Мюллера». Это было недалеко от истины: Лев Львович постоянно следил за внуком.

И если тот хоть на полчаса задерживался после уроков без предупреждения, бдительный дед отправлялся в школу «выяснять обстоятельства». Поэтому неудивительно, что Каменное Муму со всех ног припустился домой.

— В общем, Пуаро, — говорил на ходу Павел, — ты попытайся выяснить, твой это все-таки сосед или не твой.

— Естественно, попытаюсь, — кивнул Иван.

— Если будет что-нибудь конкретное, тут же нам позвони, — велел Каменное Муму.

— И если неконкретное, тоже, — добавила Маргарита.

— Все, братцы, — поравнявшись с собственным домом, похлопал себя по животу Павел. — Пошел обедать. До скорых встреч!

Остальные направились дальше. Когда они подходили ко второму подъезду, из него показался высокий худой человек с огромной огненно-рыжей бородой, как у Карабаса-Барабаса. Это был Лев-в-квадрате.

— Герасим! — оглушительно воскликнул он. — Как это прикажешь понимать? Мы с Арчибальдом волнуемся!

Любимый карликовый пинчер Льва-в-квадрате с гордым именем Арчибальд выглядывал из специальной сумки, которая висела на груди Льва Львовича.

— Нас в школе задержали, — буркнул Герасим.

— Думали, как лучше оформить новогоднюю стенгазету, — пришла ему на помощь Марго.

— Стенгазета — это хорошо, — сменил гнев на милость дедушка Герасима. — Ладно, иди домой, а мы с моим пусенькой погуляем. — Ах ты, мой хороший, — поглядел он на Арчибальда и хотел его погладить, но «пусик», всегда отличавшийся крайне свирепым нравом, оскалился и едва не ухватил хозяина за палец.

Муму покачал головой.

— Это Арчибальд на тебя обиделся, — нашел объяснение Лев-в-квадрате и направил стопы по Ленинградскому проспекту в сторону стадиона «Динамо».

Варя и Муму юркнули в подъезд. Иван и Марго вошли в свой.

Марго едва успела поесть, когда зазвонил телефон.

— Это ты? — раздался в трубке взволнованный голос Ивана.

— Да вроде я, — усмехнулась девочка.

— Тогда слушай, — продолжал Иван. — Это действительно он.

— Обменщик? — переспросила Марго.

— Ну, — подтвердил Иван. — Тут, говорят, сегодня утром такое творилось.

— Кто говорит? — немедленно захотелось выяснить Маргарите.

— Да бабка моя, бабка, — продолжал Иван. — Она с его бабкой общается, правда, сейчас с ней никто особо общаться не может, потому что она чуть ли не в отключке.

— Кто, твоя бабка или другая? — запуталась Марго.

— Другая, — выдохнул в трубку Иван. — А моя наоборот.

— Понятно, — перебила Марго. — Ты можешь сейчас подняться ко мне?

— Могу.

— Тогда позвони Луне. Пусть тоже приходит, — попросила девочка. — А я свяжусь с Варькой и Геркой. Вот соберемся, все сразу и расскажешь.

— Идет, — согласился Иван и положил трубку.

Еще через некоторое время взбудораженная Команда отчаянных вломилась в квартиру Королевых. Последним пришел Герасим.

— Этот зверь заперт? — немедленно осведомился он у Марго.

Не успела она ответить, как из комнаты Ариадны Оттобальдовны вышел в коридор огромный зеленый попугай с красным хвостом, которого Муму и назвал сейчас зверем, хотя вообще-то его звали Птичка Божья.

— Пр-ривет, пр-ривет! — хрипло воскликнул попугай. Затем, подойдя почти вплотную к ребятам, совсем не ласково покосился на Каменное Муму и, воинственно свистнув, изрек: — И ты здесь, р-разгильдяй?

Муму нахмурился. Остальные рассмеялись. Стойкая ненависть попугая Королевых к Герасиму, по убеждению бабушки Марго, Ариадны Оттобальдовны, объяснялась тем, что Муму в прошлой жизни тоже был попугаем и где-то на узенькой дорожке столкнулся с Птичкой Божьей. Потом попугай, которым был Герасим, погиб во цвете лет, а Птичка Божья продолжал здравствовать, но врага своего не забыл и признал его даже в человеческом обличье. Сам Герасим находил эту теорию спорной, однако никакими другими причинами нелюбовь к себе попугая объяснить не мог. И самое главное, абсолютно всерьез обижался на его выпады. Вот и сейчас он немедленно ответил:

— Сам разгильдяй, курица недожаренная.

— Пр-ровокационное заявление, — не растерялся Птичка Божья.

Он обладал огромным и постоянно пополняющимся запасом слов, которые всегда использовал очень к месту.

— Отстань, — проворчал Герасим.

— Герочка, я тебя умоляю! — воскликнула Варя. — Разберись с Птичкой Божьей потом. А сейчас мне лично очень хочется послушать Ивана.

— Пос-слушаем, пос-слушаем, — прошелестел попугай и первым двинулся в гостиную.

Ребята последовали за ним.