— А ты не думаешь, Миша, что многое зависит от тебя?

Он покачал головой и усмехнулся.

— Ты хочешь, чтобы я боролся в одиночку? Чтобы меня тут же схватили и повесили на Приморском бульваре?

— Что же ты хочешь?

Он глубоко вздохнул.

— Что я хочу? Найти правильных людей, вот что, Леночка, я хочу…

— И что бы ты стал тогда делать?

Он поднялся. Засунул руки в карманы.

— Давай-ка, Ленка, работать…

К ним уже подходили другие грузчики. Обеденный перерыв кончился. До вечера они не обмолвились больше ни одним словом.

Возвращаясь домой, Лена думала: как ей теперь быть с Надей? Разговор с Мишей на причале требовал тщательного обсуждения. Она в конце концов просто не имеет права принимать самостоятельное решение. Миша как будто был искренен, но где гарантия, что в последний момент не испугается, как было с Марией Афанасьевной?

Когда Лена вошла, обед уже ждал ее на столе. Примостившись на кровати, Надя читала «Молву». [9] Глаза их встретились, и Лена поняла, что Надя тоже переживает.

— Ну ладно, дуреха, — присаживаясь к столу, примирительно сказала Лена. — Хватит нам ссориться» Слушай, есть важные новости…

Она подошла к окну и долго смотрела на вечернюю улицу.

— Надя! — проговорила она. — Надя, я доверилась одному человеку. Но я его почти не знаю. Почти не знаю.

Надя бросила газету, поднялась с кровати и сунула ноги в разношенные туфли.

— Кто этот человек?

— Один парень. Работает у нас весовщиком.

— Как его зовут?

— Миша. Говорит, что пленный…

— Сам в этом признался?!

— Да. Я, говорит, тебе доверяю. Уверен, что не предашь… И еще сказал, что хочет найти верных людей.

— Ну, а ты? Что ты ему сказала?

— Я спросила, что он будет делать, если найдет их?

— Больше ничего не сказала?

— Нет, больше ничего.

— А он?

— В том-то и дело, что он ничего не ответил…

Едва притронувшись к еде, Лена свалилась на кровать и сразу же заснула.

Проснулась на рассвете и вдруг ощутила, что на душе у нее спокойно. Надя лежала рядом, она тоже проснулась и внимательно вглядывалась в Ленино лицо.

— Что же это за парень? — спросила она, как будто разговор их не прерывался.

— Вроде неплохой. И очень одинокий.

— Ты в нем уверена?

— Его нужно проверить. Не знаю только — как, но проверить нужно обязательно.

Надя поморщила лоб. Она всегда морщила лоб, когда напряженно думала, и поэтому за последние месяцы на ее лбу прорезались тонкие морщины.

— А что, если попросить его принести мужской костюм? — сказала она.

— Мужской костюм? Зачем он нам?

— Это повод! Скажи ему, что у нас есть человек, которому нужно переодеться. Если принесет, то станет как бы нашим соучастником!..

— Но это же для него риск!

— Какая же ты, Ленка, несообразительная! — приподнялась на локте Надя. — Пусть рискнет! Тогда сразу выяснится, хочет ли он работать с нами.

Да, кажется, Надька придумала неплохо.

На другое утро Лена снова оказалась в одной бригаде с Мишей. Теперь ее все чаще посылали на причалы — мужчин не хватало. В свободные минуты они разговаривали с Мишей, все больше о пустяках, но Лена чувствовала, что непосредственность в отношениях исчезла. Он часто умолкал, отходил в сторонку и думал о чем-то своем.

— Посиди со мной, Миша! — сказала Лена, выбрав время, когда около них никого не было.

Поблизости кричали санитары, грузившие на транспорты раненых, гудели машины: вот уже две недели корабли вывозили из порта тысячи искалеченных солдат.

— Как ты думаешь, откуда их везут? — спросила Лена, кивнув в сторону трапа, по которому скорбной процессией медленно взбирались раненые: одни передвигались на самодельных костылях, другие шли сами, неся перед собой белые, загипсованные, похожие на обломки памятников, перебитые руки.

— Наши, наверно, наступают, — сказал Миша, делая ударение на слове «наши», словно был уверен, что Лена его единомышленница.

— Вот что, Миша, — сказала она. — Если, конечно, хочешь, я могу познакомить тебя с настоящими людьми.

Он не шелохнулся.

— Что для этого нужно? — глухо спросил он.

— Приходи ко мне домой в шесть вечера.

— Сегодня? — переспросил он настороженно.

— Да, сегодня ровно в шесть. Я тебя кое с кем познакомлю. И еще, — прибавила она как бы между прочим, — достань, пожалуйста, мужской костюм.