— Его звали Глисоном?

— Да, и, кроме имени, достоинств у него не было. За душой один гребешок для волос. Беспробудный пьяница. Надо было мне взять свою фамилию.

— Но так не принято было в ваше время, — напомнил я.

— Моя девичья фамилия? Мне она больше нравилась. Потому что напоминала о лучших временах, о лучших людях. И она избавила бы меня от воспоминаний о Глисоне. Кто знает, что с ним сейчас. Упокой, Господи, его душу, если он уже умер.

— Конни, он вряд ли умер. Ты слишком молода для мамы Кейси, а тем более для того, чтобы стать бабушкой.

— Ну, мы начинали пораньше вашего.

Разговор становился все интереснее, и у меня не было оснований портить его, но я все равно сказал:

— Вернемся к тонущему кораблю. По рассказу Кейси, ты и осталась единственной, кто выжил, потому что твой отец удерживал тебя над ледяной водой.

Очевидно, все сказанное мной звучало довольно грубо. Но в пятнадцать — это некая мода. Ты просто обязан быть грубым и бестактным, когда тебе пятнадцать. Я еще не встречал хотя бы одного пятнадцатилетнего мальчика, который сам не нарывался бы на неприятности. Я виноват. В конце концов, Конни была единственной из моих знакомых, кто имел отношение к истории «Титаника». Она могла рассчитывать на уважение.

— О, тебе хочется испортить мою историю, Габриэль, — отругала меня Конни.

— Но это сказка! — стал оправдываться я. — Конни, это как легенда. Я думаю, что в жизни все было не так драматично.

— Не надо грубить. Только благодаря таким историям мы знаем себя и свое прошлое. И потом, а что может быть драматичнее? Разве твои бабушка и дедушка не вспоминают концлагерь?

Я все равно не мог успокоиться. Я знал, что злюсь не на Конни. Через три дня я поведу эту девушку, касаясь ее легко и непринужденно, как и положено джентльмену, на бал. Я буду очень стараться не спотыкаться (моя мама провела со мной ускоренный курс танцевального мастерства). А через десять дней она уедет. Ба-бах! «Пока, Гейб». Домой, где будут устраивать вечеринки в ресторанах. Чтобы стать доктором. Чтобы выйти замуж за какого-нибудь паренька, который уедет в Йель из Бангкока, а потом, может, мы встретимся, и она напряженно будет вспоминать меня. Я со злостью выдвинул стул из-за стола и плюхнулся на него. В этот момент на пороге появились они — моя мама и Кейси.

Они стояли бок о бок. Ничего не говоря.

Цвет лица моей мамы был сравним с цветом платья Тиан, которая, как всегда, бросилась к ней с объятиями. Мама обычно обнимала ее в ответ, а потом немного отстраняла от себя и говорила что-то подобающее случаю. Например: «Ну, разве перед нами не американская школьница накануне первого бала?» Но в этот раз она просто молча смотрела на меня.

— Гейб, — начала Кейси.

— Нет, я это сделаю сама, — перебила ее мама.

— Ты самый старший, — напомнила мне Кейси.

Я ощутил, что внутри у меня все переворачивается от плохих предчувствий.

— Кейси, я скажу сама, — произнесла мама. — Ты можешь отвезти Тиан домой?

Тиан выглядела смущенной.

— Беги, одевайся, дорогуша, — велела ей Конни, встревожено глядя на маму.

Тиан схватила свои джинсы, футболку и мокасины, побежала в ванную комнату, а через мгновение вышла оттуда полностью одетой.

Моя мама вымолвила:

— Гейб, нам пора домой. Тиан, Кейси, Конни, нам очень жаль. Вы великолепно проводили время…

— О нас не волнуйся, Джули, дорогая. Я всегда к твоим услугам.

— Я знаю, — с мертвой улыбкой на лице ответила мама.

Мы сели в машину и проехали мимо кафе, где торговали мороженым (раньше там был магазин, принадлежавший моим бабушке и дедушке), потом мимо итальянского ресторана, а потом мимо большого торгового центра, где я когда-то покупал самолетики.

— Мама? — вопросительно сказал я, осознавая, что таким тоном я говорю, только когда у меня неприятности в школе, или когда мне нужны деньги.

— У меня рассеянный склероз, Гейб, — произнесла мама, закладывая прядь волос за ухо, как всегда делала Каролина, когда пыталась сосредоточиться.

— Это еще что за чертовщина? — спросил я.

— Это не смертельно, — начала быстро объяснять мама. — Это заболевание затрагивает мозг и позвоночник. Я еще толком не разобралась. Я даже не знаю, как заболела. Может, это вирус. В результате этой болезни происходит дезориентация. Если твоя иммунная система предрасположена к тому, чтобы заболеть, то вирус ее поражает…

Я чуть не умер со страху.

— Когда ты выздоровеешь? А нам она передастся? Чем ее лечить? Что такое дезориентация? Это как болезнь Альцгеймера?

— Нет, — ответила мама, — совсем не так. Если брать худшее развитие сценария, то так.

— Что это значит?

— Я могу заболеть, как было раньше, — тихо проговорила мама. — Но, возможно, и нет. Может, у меня вообще не проявится никаких симптомов. То, что со мной было, это из-за рассеянного склероза. Все, что меня беспокоило раньше, во время занятий балетом, это тоже из-за болезни. Онемение конечностей, шаткость. Руки меня совсем не слушались. Это заболевание поражает разных людей по-разному. Даже у одного и того же человека могут быть разные симптомы в зависимости от стадии болезни. Тогда, весной, когда у меня были странные ощущения, это тоже объяснялось рассеянным склерозом.