– Уверяю вас, мисс Брамли, что моя библиотека не исчезнет, – сухо ответил Гамильтон. – Я регулярно ее пополняю, собираю старые книги и рукописи, а также последние новинки. Ваш отец будет просто неоценим.

– Но не в оценке современных поэтов! – воскликнула Крессида. Ее вдруг охватило ощущение ненужности.

– А кого ваш отец относит к современным поэтам? – спросил Гамильтон.

– Всех, кто творил позднее XVI века, – без запинки ответила Крессида.

– Понятно. – Он попытался скрыть улыбку. – Замечательно. Я поручу вам «современную» поэзию, а заодно и романы.

Она воздержалась от готового вырваться отказа и машинально кивнула. Нет смысла спорить с учеными людьми. Они редко слышат кого-нибудь, кроме себя. Хотя Джек… мистер Гамильтон не похож на тех ученых мужей, с которыми она встречалась. Но внешность может быть обманчивой. В любом случае, если папа получил такой пост, она может заняться устройством собственной жизни. Он, наверное, даже не заметит, что дочь уехала.

Выходит, она никому не нужна. От этой мысли Крессида вздрогнула. А мистер Гамильтон не спускал с нее глаз.

– Что с вами, мисс Брамли?

Ну не признаешься же ему в минутной слабости! Она переменила тему.

– Полагаю, если я не стану скакать по всем этим лестницам, то это сделаете вы, – сказала она. – Прекрасно. Какое-то время я поработаю помощницей у отца.

А всего через несколько недель ей исполнится двадцать один год и она станет независимой.

– Ничего подобного вы делать не будете, – отрезал хозяин. – Если вы имеете в виду мое плечо, оно мне не помеха. А вот молодым леди не пристало карабкаться вверх-вниз по лестницам!

– Разумеется не пристало, – вспыхнула Крессида. – Молодые леди поднимаются и спускаются с достоинством и весьма грациозно. И они не потерпят, чтобы совершенно посторонние джентльмены указывали им, как себя вести!

Только выпалив все это, Крессида сообразила, что Гамильтон опять вывел ее из себя. В чем дело?

– Прошу прощения, мисс Крессида.

Теперь его голос прозвучал вежливо, даже смиренно, без малейшей насмешки.

Она не могла, вспомнить, чтобы кто-нибудь когда-нибудь принес ей извинения.

– Прошу прощения, кузина, – повторил он. – Так обычно поступает джентльмен, когда обижает леди.

Он все-таки насмехается над ней. Это ему с рук не сойдет!

– Позвольте сказать вам кое-что, мистер Гамильтон. Мне ничего от вас не нужно. Ничего! Даже ваших притворных извинений! Вы меня слышите? Я предпочла бы, чтобы вы не называли меня кузиной. Наше родство очень дальнее. Поскольку я буду помощницей отца, то в некотором отношении окажусь у вас на службе и хотела бы, чтобы наши отношения оставались официальными.

Его гнев был равнозначен ее вспышке.

– Позвольте напомнить вам, моя девочка, что слуга, который заговорил бы со мной так, как вы, немедленно был бы уволен! – Темно-серые глаза сверкали, а губы побелели от ярости. – Я действительно хочу, чтобы был составлен каталог моей библиотеки, и, разумеется, заплачу доктору Брамли за его знания и опыт, но вы и ваш отец – мои гости! И члены моей семьи. А вас я буду называть так, как захочу, черт возьми, кузина Крессида!

Крессида поняла, что проиграла, но это не удержало ее от последнего «залпа».

– Речь, достойная истинного джентльмена. Всего хорошего, мистер Гамильтон. Я спрошу папу, когда он хочет начать работу, а пока что помогу экономке чинить одежду.

Джек уставился на дверь, которая захлопнулась прямо у него перед носом. Он не помнил, когда кто-нибудь его так осаживал. Правда вчера он тоже получил от нее выговор и еще не успел извиниться, а тут… Что за черт! Почему она выводит его из равновесия? И эта ее отвратительная привычка всегда оставлять за собой последнее слово. Такая и святого доведет до богохульства.

А он, уж точно, не святой. Тянущая боль в паху была тому свидетельством. И это происходит всякий раз, когда он ее видит. Ему хочется заключить ее в объятия и зацеловать до беспамятства. Не говоря уже о других неприличных вещах, которые он хотел бы проделать с ней. А она ведь молодая леди, находящаяся под его покровительством или… у него на службе, как изволила выразиться глупенькая маленькая гордячка. Можно подумать, что она работает горничной!

Крессида мгновенно доводит его до состояния возбуждения. От одной только мысли об этом Джек застонал. Господи, она создана, чтобы доставлять наслаждение. Когда она поднимает голову, то губы ее слегка приоткрываются и ему приходится взять на вооружение все свое самообладание, чтобы не завладеть ее ртом. Губы у нее пухлые и розовые, теплые и влажные, словно малина. Когда он об этом думает, у него все тело ломит.