Их гнездышко будет как бы Ноевым ковчегом, где они станут ждать великого потопа. Он заведет себе хаски, не меньше четырех, для снежных зим. Еще у него появится ручной ворон, гордый и прекрасный, который будет сидеть у него на плече, опровергая дурную славу, сложившуюся об этих чудесных птицах. А еще… да, конечно, две лошади, они станут бегать на свободе как раз неподалеку от Вилар-де-Лан, — очень красиво!

Уоррен прошел вдоль первого склада заведения Гриола, где хранилась старая мебель, предназначенная на реставрацию, ко второму, где на выдвижных стеллажах было навалено старое дерево всех оттенков коричневого цвета. Нацепив очки, Ален Гриола внимательно рассмотрел привезенную Уорреном дощечку.

— Точно такого оттенка у меня не будет, но где-то оставался кубометр похожего.

Он поискал пару минут, потом положил руку на нужную коробку, и юноша сравнил две дощечки.

— Покроете лаком потемнее, и все будет как надо, — сказал Гриола.

Уоррен кивнул, выписал чек, и хозяин проводил его к выходу.

— Передавайте привет старику Донзело.

Уоррен уже шагнул за порог, когда странное ощущение дежавю заставило его остановиться. Он вернулся назад, в центральный проход, вдоль которого громоздилась старая мебель.

— Вы что-то забыли?

Ощущение оставалось. Он стал озираться вокруг, и взгляд его остановился наконец на столике, накрытом голубой тканью, из-под которой виднелись только черепаховые ножки. Присев на корточки, он вгляделся в позолоченные медальоны в форме женских лиц, помещенные на изгибе каждой ножки. Чтобы убедиться окончательно, он стянул ткань, и ему открылась черепаховая столешница, изящно инкрустированная медью.

— Это столик в стиле «булль», эпоха Наполеона Третьего, — сказал Гриола.

— Я знаю.

— С ним почти ничего не надо делать, только почистить хорошенько да ящик отполировать. Меньше чем за шесть тысяч евро я его не отдам.

Уоррену достаточно было сказать: Этот столик краденый, и я знаю, у кого его украли. Зовите жандармов, и дело было бы сделано. Он не мог спутать — это был столик Деларю. Они даже специально показывали его Уоррену, чтобы узнать его мнение как мастера о черепаховом столике в стиле «Булль». Он сказал им тогда: Я столяр, а не краснодеревщик, но все равно, чувствовал себя гораздо увереннее, чем в разговоре о Моцарте.

Жандармы не слишком обнадежили Деларю относительно возможности увидеть когда-нибудь еще их столик. Грабители были либо дилетанты, которым слишком ценные вещи лишь мешают, и они в конце концов выбрасывают их на помойку; либо речь шла, наоборот, о профессионалах, которые знали, за чем идут и как это сбыть. Вот доказательство: столик очень быстро найдет покупателя за шесть тысяч евро у какого-нибудь антиквара с безупречной репутацией.

Если бы Уоррен произнес эту фразу: Этот столик краденый, и я знаю, у кого его украли. Зовите жандармов, семья его невесты получила бы обратно свое имущество, он стал бы героем, а Лена потом рассказывала бы эту историю их детям.

Потому что детей у них будет куча. Уоррен смастерит им деревянные игрушки, и мальчикам, и девочкам; от старших эти игрушки перейдут младшим, а те передадут их своим детям. Они с Леной станут основателями династии великих путешественников, которые объедут весь мир, но никогда не забудут места, где родились. Из них получатся честные, порядочные ребята, которым и в голову не придет ставить себя выше закона.

Уоррену стоило только сказать Гриола: Этот столик краденый, и я знаю, у кого его украли. Зовите жандармов — и начало великой семейной саги было бы положено. Но вместо этого он произнес:

— Возможно, у меня есть покупатель. Наш клиент, дантист из Баланса, он как-то спрашивал, где можно купить вот такой столик. Я могу с ним поговорить, но он спросит документы.

Юный Уэйн не зря произнес эту фразу прежде, чем ту. В день ограбления Деларю и сами не знали, что им придется уйти на два часа из дома. Так что предупредить грабителей об их отсутствии с такой точностью мог только кто-то из близких. И Уоррен хотел раньше других узнать, кто это.

— Все есть, а вы как думаете? Мне продал его один старьевщик из Ди, он ищет всякий хлам по чердакам и продает на рынке. Он мог лет десять ждать, пока кто-то захочет его купить за приличную цену. Скажите вашему клиенту, пусть позвонит мне, я могу вам даже дать фотографию.

Уоррен вернулся к машине и поехал в сторону Ди, не обращая больше внимания на пейзажи.

Мне придется надеть микрофон? — спросила Бэль. Том веселился, глядя, как серьезно она относится к заданию, воображая себя уже суперагентом ФБР, готовым рисковать жизнью, чтобы записать секретные разговоры воротил преступного мира.

— Нет, никакого микрофона. Они даже не станут вас обыскивать.

— Том, вы уже сто раз сказали, что я ничем не рискую. Но мне хочется услышать это в сто первый.