В хороший зимний день соединение остановилось в селе Буйновичи, неподалеку от районного центра Лельчицы, раскинувшегося на берегу реки Уборть. Как доносила разведка, гитлеровцы успели здесь за последние дни создать сильный укрепленный пункт, приспособив, в частности, для обороны несколько каменных зданий. В импровизированный дот была превращена даже каменная глыба пьедестала снятого памятника Ленину. Гарнизон местечка достигал 500 человек.

В Буйновичах Ковпак неожиданно обнаружил, что местная телефонная связь каким-то чудом продолжала действовать. И он решил… поговорить с немецкой комендатурой в Лельчицах. Коменданта на месте не оказалось, как выяснилось впоследствии, он под благовидным предлогом просто сбежал.

«Со мной разговаривал какой-то офицер, довольно прилично изъяснявшийся по-русски. Не знаю, известно ли ему было уже об ударе, нанесенном Красной Армией немецкой группировке под Сталинградом, но этот волк уже напялил на себя овечью шкуру и научился блеять.

— Чего вы хотите? — спросил он, когда я сказал, что с ним разговаривает командир части Красной Армии, действующей в тылу немцев.

— Хочу, чтобы и духа вашего не осталось на советской земле… — ответил я.

— Да, собственно говоря, я и сам не прочь поехать домой, — сказал он.

— В чем же дело?

— Да, видите ли, у меня есть начальник, и разговаривать с ним на эту тему совершенно невозможно, он фашист.

— А вы кто такой?

— Я просто немецкий офицер.

— Приказываю гарнизону сложить оружие, в противном случае все вы без различия будете уничтожены,

— Хорошо! я передам ваш ультиматум своему начальнику».

Повесив трубку, Ковпак повернулся к присутствующим здесь же Базыме и Войцеховичу.

— Давай, Гриша, и ты, Вася, садись. Операцию распишем. На уничтожение гарнизона. Понял?

Начштаба и его помощник хорошо знали своего командира: раз Ковпак приказал — за работу немедля,

В ночь на 26 ноября Лельчицы были окружены со всех сторон. Руднев по этому поводу сказал командирам:

— Ну, держись, хлопцы!

Бой предстоял трудный. Осажденные знали то же самое, что и Ковпак: это конец, потому отбивались люто. Чтобы разрушить мощные каменные укрытия, Дед бросил в бой 76-миллиметровые орудия. Гарнизон райцентра был уничтожен.

К исходу сражения к гитлеровцам подоспело на автомашинах подкрепление — разгромили и его. Ковпак это прокомментировал такими словами: «Узяв бог корову, нехай бере и теля!» Всего противник потерял в Лельчицах до 300 солдат и офицеров и два броневика.

Ковпаковцы захватили много оружия и боеприпасов, склады с обмундированием и продовольствием. Отбитое добро Дед приказал, как обычно, раздать населению, оставив для собственных партизанских нужд лишь то, что безусловно необходимо. Лишнего — ни грамма. Первая задача рейда — прорыв на Правобережье — была выполнена. Пора было приступать к тому, что было главным в походе: разрушению путей сообщения врага и развертыванию массового партизанского движения в крае.

Соединение расположилось в полесских селах Глушкевичи, Милашевичи и Приболовичи между Лельчицами и Олевском, близ железной дороги Сарны — Коростень. Здесь, в Глушкевичах, и бросил Ковпак фразу, выражавшую несколькими словами давно вынашиваемый замысел:

— Сарны, пожалуй, пора прибрать к рукам, а то они нам сами руки пообрывают…

Он был прав. Сарненский железнодорожный узел и в самом деле был настоящим бельмом на глазу. Через него немцы питали свой фронт жизненными соками, проталкивая их непрерывным потоком эшелонов. Магистрали Ровно — Сарны — Лунинец и Ковель — Сарны — Киев образовывали на карте подобие креста, или, еще точнее, паука. Подолгу изучал старик карту и каждый раз задерживал взгляд на «сарненском кресте». Если разрубить его — гитлеровские перевозки захлебнутся надолго.

Свои раздумья он подытожил:

— Будем ставить крест на этот «крест», а?

Руднев, Базыма, Вершигора, другие командиры были согласны: пора. Но как? Повторить «Лельчицы» невозможно. В городе сильный гарнизон, подступы хорошо укреплены, к Сарнам тянутся многие коммуникации, это значит, что подкрепление не заставит себя долго ждать. Было ясно, что ни в лоб, ни окружением Сарны не взять.

Когда молчание в штабе стало совсем уж тягостным, Дед вынул из кармана большой столярский карандаш и четырьмя короткими штрихами словно ударил по карте в тех местах, где железные дороги пересекали реки. Это была великолепная мысль: подорвать мосты вокруг узла! В один день, в один час обрубить щупальца со всех сторон, сразу застопорить движение с запада на восток, парализовав и обходные пути на юг и север!

Легко сказать — в один час, когда расстояния между объектами задуманной диверсии достигали 50–60 километров занятой противником территории! День и ночь не расходились штабные, прокладывая маршруты для боевых групп и рассчитывая их с точностью до минут. Командовать группами Дед поручил самым надежным, испытанным командирам. На Антоновку ушел Цымбал, на юг — Матющенко, на Горынь — Кульбака. Бережному была поставлена вспомогательная задача — взрывать мосты на узкоколейке. В составе групп — лучшие минеры соединения.