Итак, все его доводы, все попытки объяснить, убедить оказались тщетными. Рийз съежился в кресле, крепко вцепившись в подлокотники. Что делать? Что делать? Точно рассчитанная мюллеровская полуправда, тупое упрямство Хичкока - против такого сочетания он бессилен. Он исчерпал все средства, которые были в его распоряжении. И потерпел неудачу. Его душила горечь поражения. Ему было невыносимо жаль всех тех разумных шаркунов, которые теперь уже никогда не появятся на свет.

Это несправедливо. Несправедливо!

Однако вслух он ничего не сказал. Что толку говорить о справедливости с этой парой? И более того: абстрактная справедливость - это идеал, и он не имеет права требовать ее от реального мира.

Да, конечно, это несправедливо. Но ведь в реальном мире справедливости в чистом виде и не может быть, ибо реальный мир подчиняется физическим законам, а не понятиям о порядочности и честной игре. Смириться с этой мыслью было нелегко, но Бен Рийз смирился. Как ученый он не мог не признать очевидности, хотя все его чувства восставали против нее.

А признав, вдруг понял, что нашел выход - нашел средство оградить шаркунов и от Хичкока и от Мюллера.

Он повернулся к телефону.

– Вы мне позволите?
– спросил он вежливо и начал набирать номер прежде, чем Хичкок и Мюллер успели утвердительно кивнуть. Его пальцы дрожали.

– Клиника слушает, - произнес голос в трубке.

– Ник?
– вопросительно сказал Рийз.
– Говорит Вен. Вы не пришлете ко мне парочку ваших ребят?

– Пожалуйста, - ответил невидимый Ник.
– Но для...

– Неважно, - быстро перебил Рийз.
– Только поскорее!
– и он отключил телефон.

– В чем дело?
– спросил Мюллер.
– Вам нехорошо?

Рийз пропустил его вопрос мимо ушей.

– Я передумал, Сигурд, - сказал он.
– Можете остаться на станции.

Мюллер даже попятился.

– Не знаю, стоит ли, - сказал он, настороженно теребя бородку.
– Я ведь пробыл тут много дольше обычного срока...

– Но, Сигурд, вы нужны нам, - настаивал Рийз.
– Останьтесь хотя бы еще на год. Те сведения, которые вы скрывали...

– Все материалы у меня в полном порядке, - перебил Мюллер.
– Если вам так нужна эта информация, вы найдете ее там, а мне уже пора укладываться, - и мгновение спустя он исчез за дверью.

Рийз улыбнулся безмятежной улыбкой.

– На космолете для него не найдется места, - сообщил он в пространство, затем переменил тон и добавил: - Что же касается вас, мистер Хичкок... Может быть, вы сядете? Мне надо сказать вам еще кое-что.

Хичкок, поколебавшись, опустился в кресло.

– Пусть ни у кого не будет права утверждать, что я отказался выслушать хотя бы один довод, - торжественно объявил он.

Рийз удовлетворенно кивнул. Все еще можно поправить, только бы задержать Хичкока здесь, пока не явятся помощники Ника.

– Мистер Хичкок, - начал он, - в определенном смысле я очень рад, что вы нас посетили.

Хичкок сдвинул брови.

– Ну, хотя бы то, что без вас... мы бы, возможно, еще долго не знали о появлении разумных шаркунов. Если бы вы не приехали, Сигурд мог бы держать свои результаты в тайне еще многие годы. Ну, конечно, Сигурд рассчитывал, что вы поможете ему... покончить с разумными особями, но дело не в этом.

– Мистер Рийз, - строго сказал Хичкок, - вам никогда не удастся убедить меня, что черное - это белое.

– Ну, разумеется, - охотно согласился Рийз.
– Но ведь существуют сотни серых оттенков. Однако я рад вашему приезду и по другой причине... он говорил искренне.
– Вы принудили меня критически оценить нашу деятельность тут... усомниться, правильно ли мы поступаем, ничем не облегчая условий, в которых живут шаркуны. Ведь очень нелегко определить, что оправданно, а что нет.

– А, так вы признаете это!
– торжествующа вскричал Хичкок.
– Вы признаете...

Рийз жестом прервал его.

– Нет, - сказал он твердо.
– Я этого не признаю. Я сохраняю свою прежнюю точку зрения. Но теперь... благодаря вам... я понял, почему мы поступаем правильно.

– Чепуха!
– возразил Хичкок.
– То, что негуманно, не может быть правильным.

Бен Рийз вновь приступил к терпеливым объяснениям. У него были все основания сохранять терпение - это помогало тянуть время.

– Ваши нравственные принципы выше всяких похвал, мистер Хичкок, сказал он.
– Я первый готов признать это. Но к несчастью... одних нравственных принципов тут мало. Видите ли, природа не признает нравственных категорий, она не подчиняется нашим понятиям о правильном и неправильном, справедливом и несправедливом и не исчерпывается ситуациями, когда можно мгновенно решить, что хорошо, а что дурно. Бывают ситуации, когда поступок, казалось бы, продиктованный самыми нравственными соображениями, может привести к... к самым ужасным последствиям. Нельзя судить о том, что с нравственной точки зрения хорошо, а что дурно, если при этом не учитывать всей совокупности факторов и обстоятельств. И вот тут-то, мистер Хичкок, ваше нравственное чувство вас подводит.