– Да ладно, я прикажу своим чудикам уши заткнуть. Эй! Всем негодяям, которые подслушивают! Уши за-ат-кнуть! Раз-два! Это приказ, мать вашу!

В эфире неожиданно раздался легкий шорох.

– Какие дисциплинированные ребята, – похвалил Рашен.

– У меня хорошие копы служат. Грех жаловаться. Ну, говори.

– Боб, ты помнишь казус со «Скайуокером»?

– Бля! Еще бы!

– А ты в курсе, что один человек выжил? Прилетел на аварийном модуле прямо к Земле?

Рабинович почесал в затылке.

– Да как тебе сказать… – пробормотал он. – Не то чтоб, блин, совсем не в курсе… Но без подробностей.

– Тогда держись за кресло. Вместо настоящего человека прилетел клон.

– Твою мать! Откуда знаешь?

– Тетя Хая сказала.

– Ты не знаком с тетей Хаей! – заявил Рабинович тоном прокурора на суде.

– С тетей Хаей из Парижа или с тетей Хаей из Чикаго?

– Чтоб ты сдох! Перестань издеваться, трам-тарарам! Я серьезно, мать твою!

– Я его препарировал.

– Та-ак… – протянул Рабинович. – А сначала, бля, убил.

– Я очень много людей убил, – сказал Рашен сухо. – На Марсе, на Венере, в открытом космосе. Очень много, Бобби.

– Ты не путай, старый хрен, войну с убийством. Ладно, проехали. Где ты его откопал?

– Он несколько лет ходил на одном из моих кораблей. – Рашен не уточнил, что Мейер ходил на «Гордоне», дабы лишний раз впечатлительного Рабиновича не пугать. – И между делом стучал в Адмиралтейство.

– Ни хера себе!

– Вот именно. Очень странная история, Бобби. Понимаешь, он даже под гипнозом уверял, что он настоящий. У него была подсажена ложная память. И сам клон сделан великолепно, от человека не отличишь. Мы его вычислили, потому что нашли доказательства гибели прототипа. А теперь уже знаем совершенно точно. Мой док Эпштейн нашел там какое-то крошечное несоответствие… Не помню, я не специалист, какие-то мелкие отклонения в структуре ДНК. Но если и была у клона своя программа, то где-то на самых задворках мозга. Мы еще не умеем копать так глубоко.

– То есть зачем этот урод у нас ошивался…

– Совершенно непонятно.

– И что мы об этой херне должны подумать, а?

– А вот это к тебе вопрос, – заметил Рашен. – Ты же у нас коп.

– Вот что, – сказал Рабинович твердо. – Он сейчас у тебя? Дай его мне, а? У меня все-таки судебно-медицинская экспертиза.

– Надо подумать. А то напополам?

– Тебе-то он на кой хер сдался теперь?

– Доказательства!

– Ах да! Ты же собираешься всему миру объяснить, какой ты хороший русский…

– Я что-то не то сказал? – насторожился Рашен.

– Да нет… Эх, чтоб меня! Ну-ка, ты вот что… Отпили от этого урода кусок поаппетитнее, а я за ним сам приеду. Где-то, бля, через полчасика.

– А как же саперы? – ехидно спросил Рашен.

– Зае…л, – ответил Рабинович и отключился.

Когда вице-адмирал Рабинович, навьюченный кофром с деталями организма капитана Мейера, покинул борт «Тушканчика», к Рашену зашел старпом.

– Он самогонку взял? – деловито спросил Боровский.

– Нет, – помотал головой Рашен, задумчиво разглядывая свои ногти.

– Тогда отдайте, – потребовал Боровский. – Я тут, пока суд да дело, с его ребятами договорился насчет батарей к «маузерам». А то у нас некомплект. Сто десять стволов рабочие, а еще десяток заряд не держит.

– На! – сказал Рашен брезгливо, пинком выдвигая канистру из-под стола.

– Спасибо.

Боровский исчез за дверью, с кем-то там переговорил и тут же вернулся.

– А еще говорят, что копы взяток не берут, – заметил он.

– Это хорошие копы, – хмуро сказал Рашен. – Они нам помочь хотят.

– Ага, как же. Конечно, это совершенно не мое дело…

– Зае…л.

– Фу, патрон! Всего-то полчаса с Бобби поговорили и уже выражаетесь, как потомственный Рабинович.

– Извини, вырвалось. Но ты меня этой своей присказкой достал. А у Бобби действительно тяжелый случай. Я еще с училища помню – минуту с ним поболтаешь, а потом матюки так из тебя и сыплются. И с чего он такой?

– На улице вырос, – объяснил Боровский. – Вы это, драйвер… Типа не обольщайтесь. Не помочь они нам хотят. Они группой F свою задницу от чужих прикрывают.