Прежде всего Песталоцци задумал сделаться юристом. Мысль о том, сколько страданий выпадает на долю простого народа вследствие незнания им хитросплетений юриспруденции, сколько ущерба наносится благосостоянию народа путем злоупотреблений в этой области и какое обширное поприще открывается здесь для человека, который поставит себе целью защиту и охрану прав народа и помощь ему во всех случаях, требующих юридической защиты, – эта мысль соблазнила Песталоцци, и он поступил в особое учебное заведение, готовившее юристов.

Вскоре, однако, сухое преподавание юридической мудрости, напиравшее, главным образом, на изучение римского права, вызвало в Песталоцци полное разочарование: вся эта юридическая казуистика решительно не соответствовала его живой натуре, и нет сомнения, что он оставил бы и сам юридическую школу, если бы свершение этого шага не ускорилось одним обстоятельством.

Во время пребывания в юридической школе Песталоцци поддерживал тесные отношения со своими бывшими товарищами по коллежу, остававшимися прежними пылкими мечтателями. Они все так же мечтали возродить общество путем распространения строгих нравственных правил и сурового образа жизни. Преобразование это они начали с себя и стали вести совершенно аскетическую жизнь. Они ели самую суровую пищу, ходили в самых дешевых костюмах, спали на голых досках и т. д. Песталоцци настолько увлекся этой “подготовкой к правильной жизни”, что пробовал даже питаться одной травою. Опыт этот привел к тому, что он дошел до полного истощения сил, после чего снова возвратился к обычной человеческой жизни. Гораздо дороже обошелся этот аскетизм лучшему другу Песталоцци, которого последний глубоко любил. Каспар Блунчли представлял собою в высшей степени выдающуюся личность как в умственном, так и в нравственном отношении. Он имел сильное влияние на друга, которое продолжалось и после смерти Блунчли, до конца жизни Песталоцци. Последний рассказывает, что в трудные минуты жизни, когда он не знал, как ему поступить, он воскрешал в своей памяти образ этого человека и задавал себе вопрос, как поступил бы в данном случае тот. Вот этот-то чуткий и последовательный Блунчли с таким усердием практиковал воздержание и упрощение жизни, что совершенно подорвал свое здоровье и умер на самой заре своей жизни. Умирая, Блунчли заклинал Песталоцци бросить занятия юриспруденцией, доказывая ему, что для юриста нужны находчивость, уменье приладиться к людям и неразборчивость в средствах – качества, которыми Песталоцци отнюдь не блистал. Смерть Блунчли произвела сильное впечатление на Песталоцци. Он сам заболел и долго был в опасном положении. Оправившись, он немедленно распростился с юридической школой.

Но что же делать? Ответ был дан как самою натурою Песталоцци, так и новым подоспевшим влиянием. В это время общее внимание привлекал к себе Руссо, и его идеи нашли вполне подготовленную почву в душе Песталоцци. Да, только там, в деревне, на лоне природы, где люди живут естественной жизнью, свободной от всяких условностей, только здесь человек ищет, как развернуть свои силы и принести действительную пользу… Это вполне соответствовало всегдашним симпатиям Песталоцци к деревне и ее обитателям. С этого времени для него не остается сомнения в том, что он должен жить в деревне. Но в качестве кого он появится в деревне? Что именно он будет там делать? Здесь перед мысленным взором Песталоцци встал образ его покойного деда-священника. Он вспомнил все подробности жизни этого “друга людей”, посвященной другим людям, вспомнил, как много этот старик делал для своих прихожан, какую громадную роль в их жизни он играл, – и ответ на вопрос был найден: Песталоцци решил сделаться священником.

Вскоре, однако, и это решение было оставлено. Реформатскому пастору необходимо быть проповедником ввиду того особого значения, которое имеет проповедь в реформатском богослужении. Но когда Песталоцци, готовясь к священническому служению, выступил впервые на церковной кафедре, дебют оказался совершенно неудачным. К этому присоединилась еще мысль о том, что для приобретения надлежащего влияния на поселян необходимо сойтись с ними самым близким образом, а для достижения этой цели необходимо сделаться самому поселянином-земледельцем. Таким образом, в конце концов Песталоцци решил “идти в деревню” и “сесть на землю”.

Сделав выбор, Песталоцци начал готовиться к земледельческому поприщу самым серьезным образом. В это время по всей Швейцарии пользовался славой образцового хозяина некто Чиффели. К нему-то Песталоцци и отправился, и пробыл у него целый год в качестве простого работника. Этот год принес большую пользу Песталоцци. Прежде всего он укрепил его здоровье, слабое от рождения и еще больше расшатанное аскетическими экспериментами. Затем Песталоцци лично на себе испытал все прелести существования швейцарского сельского рабочего. Наконец он приобрел навык к физическому труду, которого предшествующая жизнь не могла в нем развить. Собственно же к сельскохозяйственной деятельности Песталоцци, и после годового пребывания в имении Чиффели, оставался столь же слабо подготовленным, как и до поступления туда. Горе состояло в том, что Песталоцци изучил в имении Чиффели не то, что и как здесь делается, а что и как должно делаться. Сам Чиффели, большой новатор, хотя и осторожный практик, был увлечен своим учеником и охотно поверял ему свои планы и соображения. Единственное, что вынес Песталоцци от Чиффели по части сельского хозяйства, – это мысль о необходимости коренного преобразования швейцарского сельского хозяйства и целый ряд смелых планов этого преобразования; что же касается практичности Чиффели, то Песталоцци меньше всего способен был усвоить ее.

Возвратившись от Чиффели, Песталоцци вскоре делается сельским хозяином, и с этого времени начинается новый период его жизни – начинается практическая жизнь. Вступление в этот период ознаменовывается фактом, имевшим громадную важность в жизни Песталоцци, – его женитьбой на Анне Шультгесс. Прежде чем перейти к изложению событий нового периода жизни Песталоцци, мы скажем еще несколько слов о первых опытах его в области писательства, имевших место уже во время его пребывания в коллеже.

Стремление излагать свои мысли письменно и делиться ими с другими явилось у Песталоцци очень рано, но он долго никому не решался показывать свои писания и рвал их. Однако еще 19-летним юношей мы видим его деятельным сотрудником журнала, который издавался наставниками коллежа, давшего Песталоцци образование. Статьи в этом журнале лучше всего характеризуют доброго, но непрактичного Песталоцци. Это не что иное, как длинный список добрых пожеланий. Самая форма статей своеобразна. Статьи так и начинались: “Желательно, чтобы” и т. д., и это “желательно” переполняло все статьи до конца. И какие наивные и подчас элементарно невинные пожелания высказывал будущий великий воспитатель! Он “желал бы”, чтобы публично не распевались легкомысленные куплеты; чтобы не продавались соблазнительные картины; чтобы родители заботились о выборе товарищей для своих детей; чтобы были общедоступно изложены правила воспитания; “чтобы каждый человек потрудился образовать хоть одного такого же: ведь тогда число честных людей сразу удвоилось бы”; “чтобы наклонность к злословию и пустая завистливая болтовня были бы изгнаны из повседневных бесед”; “чтобы те, которые проводят время перед зеркалом в самонаслаждении своею красотой и величием, вдруг показались бы сами себе некрасивыми и не величавыми, и вследствие этого наполняли бы бесплодно утрачиваемые часы каким-нибудь другим, более дельным занятием”; “чтобы тем из тружеников, которые ведут строгий, уединенный, бережливый, независимый образ жизни, оказывалось то уважение, которого они заслуживают”; “чтобы все мои граждане знали свою отечественную историю и основные законы своей страны”, и т. д. Наивный мечтатель серьезно полагал, что стоит только высказать побольше добрых желаний, чтобы люди прониклись ими и стали добродетельными. Понятно, что эти “литературные упражнения” вызывали только улыбку и злые насмешки над автором, что крайне удивляло и огорчало Песталоцци, и наконец заставило его надолго прекратить свои попытки писательства.

Сближение с Анной Шультгесс. – Женитьба. – Семейная жизнь. – Покупка Нейгофа. – Сельскохозяйственная деятельность и ее печальные результаты. – Дети-сироты. – Первая школа Песталоцци. – Ее неудача. – Отношение общества к Песталоцци

Оригинальный во всем, Песталоцци и в любовной истории своей оказался совершенно своеобразным. Его сближение с будущей женой началось совсем необыкновенным образом, а его любовные письма весьма мало напоминали обычный тип этого рода литературы.

Анна Шультгесс была дочерью богатого цюрихского купца, типичнейшего представителя швейцарской буржуазии, смотревшего с презрением на всех, кто не принадлежал к составу этой буржуазии. Знакомство Песталоцци с Анной началось у постели его умиравшего друга Каспара Блунчли. Последний был в дружеских отношениях с Анной, на которую чистая, возвышенная натура Блунчли производила такое же неотразимое, чарующее впечатление, как и на Песталоцци. Блунчли одинаково горячо любил и Анну, и Песталоцци, и они платили ему той же монетою; оба они не отходили от постели умирающего друга, а когда он умер, слезы их смешались над мертвым. Анна была чрезвычайно красива, грациозна, ловка и находчива; Песталоцци имел крайне некрасивое лицо; о ловкости и изяществе применительно к этому угловатому, застенчивому и ненаходчивому юноше и речи не могло быть. Анна была дочерью очень богатых родителей; Песталоцци был бедняком. Наконец, Анна была старше Песталоцци на шесть лет. Словом, никому и в голову не приходило, что Анна и Песталоцци сблизятся до того, что вступят в брак. Сам Песталоцци полагал, что он может “без всякой опасности” любоваться Анной и удивляться ее красоте и уму. Когда их общий друг умер, они начали переписываться, чтобы, вспоминая о Блунчли, “поддерживать свою мысль на той высоте, на какую она была поднята влиянием их друга”. И действительно, первоначально в их письмах речь шла исключительно о Блунчли. Но вдруг Песталоцци заметил, что его привязывает к Анне не только одно воспоминание о покойном друге. Это открытие испугало Песталоцци, и он первоначально пытался как-нибудь совладать со своим чувством. Но, конечно, это оказалось напрасным, и Песталоцци после целого ряда колебаний решился написать Анне письмо с объяснением в любви. Это письмо 20-летнего влюбленного настолько характерно, что мы передадим здесь вкратце его содержание.