Шрифт:
– Господин кавалер! Подвязки, пояса, шнурки для часов, табакерки по последней моде, настоящие жабаки [8] , кольца, брелоки, печатки! Часы, сударь, часы, прекрасные золотые часы, чеканные, с двойной крышкой, совсем как новые…
Жак отвечал:
– Я именно ищу часы, но только не твои… – и по-прежнему, не торопясь, продолжал свой путь.
Не успел он отъехать, как ему почудилось, будто свыше предначертано, что этот человек должен предложить ему часы Хозяина. Он поворачивает назад и говорит коробейнику:
8
…настоящие жабаки… – В Париже времен Дидро широкой известностью пользовалась галантерейная торговля Жабака, имя которого стало нарицательным для обозначения ювелирных безделушек, новинок и редкостей.
– Эй, приятель, покажи-ка мне свои золотые часы; сдается мне, что они в моем вкусе.
– Честное слово, – возразил коробейник, – тут не будет ничего удивительного: это прекрасные, первосортные часы, работы Жюльена Леруа [9] . Нет и минуты, как они у меня; достались мне задешево, и я не стану дорожиться. По-моему, лучше наживать по грошам, да зато часто. Плохие нынче пришли времена: мне теперь такой оказии в три месяца не представится. Вы смахиваете на честного человека, и лучше уж вам, нежели кому-либо другому, воспользоваться этим случаем…
9
Жюльен Леруа (1686-1759) – парижский часовой мастер.
Тем временем разносчик поставил свой короб на землю, раскрыл его и вынул часы, которые Жак тут же признал – без всякого удивления, ибо как он никогда не торопился, так он почти никогда и не удивлялся. Внимательно рассмотрев часы, он сказал про себя: «Да, они самые…» – а затем обратился к коробейнику:
– Вы правы: прекрасные, первосортные часы и, насколько мне известно, отлично ходят… – Он сунул часы в кармашек и добавил: – Большое спасибо, приятель!
– Как большое спасибо?
– Да-с, это часы моего хозяина.
– Я не знаю вашего хозяина. Это мои часы; я их честно купил и честно за них заплатил…
Схватив Жака за шиворот, он принялся вырывать у него часы. Жак подходит к своей лошади, достает пистолет и приставляет его к груди нападающего.
– Прочь, или ты покойник! – говорит он ему.
Испуганный коробейник выпускает врага. Жак снова садится на лошадь и неторопливо направляется к городу, думая про себя: «Часы найдены, поищем теперь наш кошелек».
Разносчик поспешно закрывает короб, вскидывает его на плечи и кричит, преследуя Жака:
– Вор! Вор! Убийца! Помогите! Сюда! Ко мне!..
Пора была страдная, и поля были усеяны хлебопашцами. Все побросали серпы, столпились вокруг этого человека и спрашивали, где же вор, где же убийца.
– Вот он! Вот он!
– Как! Вон тот, что не торопясь едет к городским воротам?
– Он самый.
– Бросьте, вы с ума сошли; разве воры так ездят?
– Вор, вор, говорю я вам; он силой отнял у меня золотые часы…
Хлебопашцы не знали, как им согласовать крики торговца со спокойным аллюром Жака.
– Ах, дорогие мои, – восклицал тем временем коробейник, – я разорен, если вы мне не поможете; они стоят тридцать луидоров и ни одного лиара меньше. Помогите, он увозит мои часы, и если удерет, то часы пропали…
За дальностью расстояния Жаку не слышны были эти крики, но зато он мог легко разглядеть скопление народа; тем не менее это не побудило его прибавить шагу. Наконец, посулив крестьянам награду, коробейник уговорил их пуститься вдогонку за Жаком. И вот толпа мужчин, женщин и детей рванулась вперед с криками: «Вор! Вор! Убийца!» – а следом за ними и коробейник (насколько позволяла ему ноша) с теми же криками: «Вор! Вор! Убийца!»
Они входят в город, ибо Жак и его Хозяин ночевали накануне в городе; я только что об этом вспомнил. Жители покидают дома, присоединяются к крестьянам и коробейнику и бегут, крича: «Вор! Вор! Убийца!..» Все они одновременно настигают Жака. Коробейник бросается на него. Жак ударом сапога сваливает его наземь, а тот тем не менее орет:
– Мошенник! Жулик! Мерзавец! Отдай часы! Ты мне их отдашь, но тебя все равно повесят…
Жак, сохраняя хладнокровие, обращается к ежеминутно растущей толпе и говорит:
– Здесь есть полицейский чиновник; пусть меня отведут к нему: там я докажу, что мошенник не я, а, быть может, этот человек. Правда, я отнял у него часы, но это часы моего Хозяина. Меня знают в этом городе: позавчера вечером мы с Хозяином приезжали сюда и гостили у окружного судьи, его старого друга.
Если я не сказал вам, что Жак и его Хозяин проезжали через Консиз и останавливались у тамошнего окружного судьи, то лишь потому, что это не пришло мне в голову раньше.
– Пусть отведут меня к господину окружному судье, – сказал Жак и тут же спешился.