– Кончай, парень, - обрезал его Сангстер.

– У Мейо тоже была чесотка.

– Ты что же, хочешь сказать, что он тоже разрисовал себе руку?

– Ну да, йодом, - злорадно подтвердил Воль. - Левую - от локтя до плеча.

Зачарованно глядя на экран, Сангстер сделал долгий глубокий вдох

– Благодарю, - сказал он. Повесил трубку и с тоской посмотрел на Грэхема.

– Я пошел, - сказал тот.

На лице у доктора Кертис было строгое профессиональное выражение спокойной уверенности, которое Грэхем предпочитал игнорировать. Еще у нее была копна непокорных черных кудрей и приятная округлость форм, коими он восхищался столь неприкрыто, что это неизменно выводило ее из себя.

– Весь последний месяц Ирвин вел себя очень необычно, - проговорила она, подчеркнуто стараясь сосредоточить внимание Грэхема на цели его визита.

– Он не захотел мне довериться, а ведь а так старалась ему помочь. Боюсь, он принял мой интерес за проявление женского любопытства. В прошлый четверг его и без того странное состояние еще больше обострилось: он уже не мог скрыть, что чего-то опасается. Я стала бояться, что он на грани нервного срыва, и посоветовала ему отдохнуть.

– Что же из произошедшего в тот четверг могло так его встревожить?

– Ничего, - уверенно ответила она. - Во всяком случае, ничего такого, что могло бы столь серьезно на него повлиять и совсем вывести из равновесия. Конечно, его очень опечалила весть о смерти доктора Шеридана, и все-таки не понимаю, почему же.

– Простите, - перебил ее Грэхем, - а кто такой Шеридан?

– Старый приятель Ирвина, английский ученый. Он умер в прошлый четверг, насколько мне известно, от сердечного приступа.

– Еще один! - вырвалось у Грэхема.

– Не поняла, - большие черные глаза доктора Кертис удивленно распахнулись.

– Это я так, к слову, - уклончиво ответил Грехем. Потом подался вперед, на его худощавом лице появилось решительное выражение. - Нет ли у Ирвина друга или знакомого по фамилии Фосетт? - спросил он.

Ее глаза распахнулись еще шире:

– Как же, доктор Фосетт. Он врач, практикует в Государственной психиатрической клинике и живет там же при ней. А что, он имеет какое-то отношение и смерти Ирвина?

– Ну конечно, нет. - Грэхем отметил явное замешательство, омрачившее ее обычную невозмутимость. Он почувствовал искушение воспользоваться им и задать ей еще несколько вопросов. Но какой-то неуловимый подсознательный сигнал, какое-то смутное предчувствие опасности удержали его. Повинуясь внутреннему импульсу и при этом ощущая себя круглым дураком, он продолжил беседу.

– Наше ведомство проявляет особый интерес к работе вашего брата, и в связи с его трагической кончиной нам еще предстоит кое-что выяснить.

По-видимому, его слова удовлетворили доктора Кертис, и она протянула ему прохладную ладонь:

– Всегда рада вам помочь.

Он так долго не отпускал ее руку, что ей пришлось самой прервать рукопожатие.

– Вы и так помогаете, постоянно укрепляя мою моральную устойчивость, - укоризненно произнес он.

Попрощавшись, Грэхем сбежал по лестнице, соединявшей двадцатый этаж, где располагалось отделение хирургии, с уровнем "воздушки" - скоростного шоссе, протянутого на мощных опорах в трехстах футах над землей.

Полицейский гиромобиль с визгом притормозил у клиники и остановился как раз в тот момент, когда Грэхем достиг подножия лестницы.

Из бокового окна показалась голова лейтенанта Вола.

– Сангстер сказал мне, что вы здесь, - объяснил ой. - Вот я и заехал, чтобы вас прихватить.

– Что новенького? - спросил Грэхем, залезая в длинную машину. - Вид у вас, как у ищейки, взявшей след.

– Кто-то из ребят обнаружил, что свой последний телефонный звонок и Мейо, и Уэбб адресовали одному и тому же ученому мужу по фамилии Дейкин. - Воль нажал на рычаг акселератора, и мощная двуместная машина рванулась вперед; тихонько запел спрятанный под капотом гироскоп. - Так вот, этот Дейкин живет на Уильям стрит, как раз по соседству с вашей берлогой. Вы его знаете?

– Как самого себя. Да и вы должны его знать.

– Я? С какой стати?

Воль крутанул рулевое колесо, с обычной для полицейских бесшабашностью одолевая поворот. Гиромобиль устойчиво держал курс, - седоков же резко швырнуло в сторону. Грэхем ухватился за поручень. Когда лейтенант пулей обогнал четыре машины, мчавшиеся по воздушке, водителей чуть не хватил столбняк, и они еще долго ошарашенно глазели вслед.

Переведя дух, Грэхем спросил:

– Когда полиция отказалась от муляжей при изготовлении слепков?