Бесконечный конвейер указаний и распоряжений вождя, который из Кремля требует: „ускорить подавление", „с беспощадной решимостью", „расстреливать на месте". Политические, пропагандистские, административные указания весьма односложны, и суть их одна: достичь цели любой ценой, не считаться с жертвами, проявить классовую твердость. Интересная деталь: Ленин, будучи человеком внешне весьма мягким, добродушным, часто весело похохатывающим, любящим тепло домашних животных, способным на сентиментальные воспоминания, - когда дело касалось классовых, политических вопросов, весь преображался. Он сразу становился жестко-колючим, бескомпромиссным, беспощадным, мстительным. Но даже в такой ситуации был способен на смех, который выглядел в атом случае весьма необычно.

Троцкий вспоминал, что после получения известия о покушении на Мирбаха он зашел к Ленину.

–  Дела!
– сказал я, переваривая не совсем обычные новости.
– На монотонность жизни мы пожаловаться не можем.

–  Д-да, - ответил Ленин с тревожным смехом.
– Вот оно - очередное колебнутие мелкого буржуа… Нужно было ехать в посольство, выражать „соболезнование". Решено было, что поедут Ленин, Свердлов и, кажется, Чичерин… Ленин вспоминал, как в подобном случае звучит немецкая фраза. Чуть не напутал… Он чуть-чуть засмеялся, вполтона, оделся и твердо сказал Свердлову: „Идем".

Лицо его изменилось, стало каменисто-серым64.

Жестки и беспощадны были требования Ленина, которые он шифротелеграммами, телефонными звонками, записками адресовал командующим фронтами, военным советам, конкретным исполнителям. Фразы его становятся жесткими, холодными. Язык инквизитора, прокурора, а иногда и палача.

„Пенза. 9 августа 1918 г. Копия Евгении Бош. Провести беспощадный массовый террор против кулаков, попов и белогвардейцев, сомнительных запереть в концентрационный лагерь вне города"65.

„Свияжск. Сентябрь 1918 г. Троцкому. Удивлен и встревожен замедлением операций против Казани… По-моему, нельзя жалеть города и откладывать дальше, ибо необходимо беспощадное истребление…"66

Неизвестному лицу. „3 июня 1918 г. Я уже одно удостоверение ему прислал. Можете ли вы еще передать Теру, чтобы он все приготовил для сожжения Баку полностью в случае нашествия и чтобы печатно объявил это в Баку"67.

„Симбирск. Реввоенсовету Восточного фронта… Придется вам налечь изо всех сил на мобилизацию, иногда поголовную, прифронтовой полосы, на местные воензаги и на сбор винтовок с населения. Расстреливайте за сокрытие винтовок…"68

В годы гражданской войны слова „расстрелять", „расстреливать", „расстреляйте" были у Ленина одними из часто упоминаемых. За что только Ленин не предлагал расстреливать: за „участие в заговоре", за „сопротивление при аресте", за „сокрытие оружия", за „неповиновение, отсталость и неаккуратность" и даже „карать расстрелом за ложные доносы". Правда, Ленин не оговаривает, нужно ли поощрять за доносы „не ложные". Лидер большевиков в годы гражданской войны, несмотря на то, что предпочитал почти все время быть в Кремле или уютном загородном доме, где нельзя было увидеть всех ужасов братоубийства, своими распоряжениями генерировал жестокость. А если бы он видел фронтовой ад?

Характерно, что в своих устных выступлениях (а выступал в эти годы он очень, очень много) Ленин крайне редко прибегал к прямым призывам расстреливать контрреволюционеров, изменников и предателей. Свои жестокие указания Ленин предпочитал давать в шифрованных телеграммах, конфиденциальных записках, безымянных (или от имени Совнаркома) постановлениях и декретах. Он был осторожен. Ленин очень заботился о своей репутации и не хотел ее запятнать славой палача. Надо сказать, что это ему в немалой степени удалось. История долго молчала о подлинном Ленине.

Таков был Ленин: энергичный, требовательный, беспощадный, жестокий, признающий лишь два цвета - красный и белый.

Ленин вначале с недоверием отнесся к линии Троцкого, насаждавшего в армии широчайшее использование военспецов. Когда Ленин однажды узнал от Председателя Реввоенсовета, что в Красной Армии в середине 1919 года уже служат более 30 тысяч бывших царских офицеров, он сначала не поверил. Но, убедившись в истинности цифры, понял: белых они могут одолеть лишь с помощью потенциальных белых. Лидер большевиков не питал иллюзий - лишь незначительное число офицерства служило в Красной Армии по убеждению. Большинство были заложниками (точнее, их семьи).

В 1918 году большая часть России отвергала революцию большевиков. Но они, большевики, однако, победили.

Прежде всего, потому, что их классовые оппоненты не смогли выдвинуть ярких, привлека-тельных идей. Отвечая белым террором на террор красный, хранители „белых риз" были так же далеки от простого крестьянина и обывателя.

Белые тоже старались „не отставать" от своего противника. Летом 1919 года А.Ф.Керенский в беседе с корреспондентами буржуазных газет заявил, что „нет преступления, которого не совершили бы агенты Колчака… В Сибири имеют место не только случаи казни и пыток, но часто все население деревень подвергается порке, не исключая учителей и интеллигентов… Благодаря Колчаку общественная и экономическая жизнь в Сибири была уничтожена и создалось новое и усиленное большевистское движение"69. Так видел ситуацию бывший Председатель Временного правительства, не приемлющий ни белых, ни красных.