Весть о начале войны вызвала сначала в эмиграции шок, интеллектуальное смятение, а затем быстрое нарастание оборонческого движения. В первых рядах „оборонцев" оказались Г.Плеханов, В.Левицкий, В.Засулич, П.Маслов, Н.Д.Авксентьев, Б.В.Савинков и многие другие видные социал-демократы. Уже в августе-сентябре началось волонтерское движение. Сотни эмигрантов из России, охваченные патриотическим порывом, стали записываться добровольцами в армии стран Антанты. По данным Григория Арансона, в рядах добровольцев оказалось около тысячи российских социал-демократов50.

Но быстро определилась и большая группа интернационалистов, выступивших против империалистической войны вообще. Особо видное место в этой группе социал-демократов занимал Ю.Мартов. Он призывал к объединению всех прогрессивных сил в борьбе против милитаристской политики империалистических государств, предлагал в этой деятельности „не танцевать от печки антибольшевизма", но не допускал и „пораженческих" мотивов в своей позиции. „Неверно, - писал Мартов, - будто всякое поражение ведет к революции, всякая победа - к победе реакции"51.

Ортодоксальные большевики, настоящие „профессиональные революционеры" с самого начала войны заняли иную позицию. Ленин, по словам С.Ю.Багоцкого, узнав 23 июля (5 августа) о том, что немецкие социал-демократы голосовали в рейхстаге за „бюджет войны", тут же заявил: „С сегодняшнего дня я перестаю быть социал-демократом и становлюсь коммунистом"52. Перебравшись из Поронино с помощью австрийских депутатов В.Адлера и Г.Диаманда в Швейцарию, Ленин развивает бурную литературную деятельность. Из-под его пера выходят десятки статей, резолюций, призывов. Первой крупной реакцией на войну была резолюция группы революционеров "Задачи революционной социал-демократии в европейской войне", написанная Лениным. Ленин без колебаний написал фразу, которая долгие десятилетия в советской литературе считалась святой: „С точки зрения рабочего класса и трудящихся масс всех народов россии, наименьшим злом было бы поражение царской монархии и ее войск, угнетающих Польшу, Украину и целый ряд народов России…".53 На этом Ленин не остановился; в ноябре 1914 года в „Социал-демократе" лидер большевиков пошел дальше: „Превращение современной империалистической войны в гражданскую войну есть единственно правильный пролетарский лозунг…"54

Ленин фактически выступил за поражение собственной страны и превращение тяжелейшей войны в еще более ужасную, кошмарную - гражданскую. Это было неслыханно. Впрочем, еще после поражения царизма в Порт-Артуре в ленинских статьях звучали мотивы удовлетворения этим событием. Да, война ужасна, но Ленин отвергает идею мира как „буржуазно-пацифистскую". Мир - только через революционную войну55.

Возможно, с точки зрения революционной логики захвата власти ленинская стратегия и верна. Но она глубоко цинична в нравственном отношении. Конечно, одно дело желать поражения российской армии, проживая в чистеньком и спокойном Берне, и другое - находясь в залитых грязью и кровью окопах „германской войны". Но Ленин фактически призывал, чтобы страшным полем этой войны стала вся Россия. Это пропускали мимо ушей. О гражданской войне никто не хотел слушать, ведь никто не верил тогда в социалистическую революцию! Хотя Мартов предупреждал в самом начале империалистической войны, но не был услышан: Ленин хочет „погреть в фракционном фанатизме свои руки около зажженного на мировой арене пожара"56.

В своем письме к Шляпникову 17 октября 1914 года Ленин писал: „…наименьшим злом было бы теперь и тотчас - поражение царизма в данной войне. Ибо царизм во сто раз хуже кайзеризма… Направление работы (упорной, систематической, долгой, может быть) в духе превращения национальной войны в гражданскую - вот вся суть. Момент этого превращения - вопрос иной, сейчас еще неясный. Надо дать назреть этому моменту и „заставлять его назревать" систематически… Мы не можем ни „обещать" гражданской войны, ни „декретировать" ее, но вести работу - при надобности и очень долгую - в этом направлении мы обязаны…"57"…Царизм во сто крат хуже кайзеризма…" Как много сказано в этих фразах.

Статьи подобного содержания за подписью Ленина стали появляться в эмигрантской печати. Вождь большевиков походя поругивал в них и „империалистическую Германию". Но в Берлине сразу заметили нового союзника в Швейцарии и сделали далеко идущие выводы.

Сегодня кое-кто говорит, что генерал Власов, сдавшись в плен немецким войскам в 1942 году, стал бороться со Сталиным. Это историческая неправда. Он боролся с собственным народом, которым управлял диктатор. Ленин поступил не лучше: ведь царь русский в „сто раз хуже" немецкого кайзера. Ленин, еще не видя реальных путей прихода к власти в России, фактически счел нужным занять сторону ее врага. Правда, прикрываясь иногда интернациональными одеждами и поругивая „германский империализм".

Когда народ был измучен войной до предела, а государственная власть, по существу, стала валяться на мостовой Петрограда, в обмен на обещание народу мира большевики получили фантастически легко - власть. Все как-то забыли о старых призывах Ленина к гражданской войне. Но, получив власть, он уже не мог остановиться, ведь, по мнению вождя, до социализма осталось так близко! Если убрать с дороги „вчерашних", можно беспрепятственно проводить великий эксперимент. По существу, дав мир (призрачный, очень короткий), дав землю (которую тоже со временем отберут, превратив крестьян в крепостных XX столетия). Ленин забрал в итоге у людей и обещанную свободу, которой, справедливости ради стоит сказать, в России и так было далеко не в избытке…

Но почему же уцелели большевики? Благодаря лидеру революции и безграничному насилию, которое было использовано для защиты неожиданно свалившейся в руки власти. Ленин оказался идеальным лидером для этой ситуации. Весьма любопытны в этом смысле размышления А.Н.Потресова о Ленине из неоконченных им мемуаров. „Ни Плеханов, ни Мартов, ни кто-либо другой, - писал Александр Николаевич, - не обладали секретом излучавшегося Лениным прямо гипнотического воздействия на людей, я бы сказал - господства над ними. Плеханова - почитали, Мартова - любили, но только за Лениным беспрекословно шли, как за единственным бесспорным вождем. Ибо только Ленин представлял собою, в особенности в России, редкостное явление человека железной воли, неукротимой энергии, сливающего фанатичную веру в движение, в дело, с не меньшей верой в себя… Но за этими великими достоинствами скрываются также великие изъяны, отвратительные черты, которые, может быть, были бы уместны у "какого-нибудь средневекового или азиатского завоевателя…"58 Так писал Потресов о Ленине. А Ленин оценивал Потресова в присущем ему духе более лаконично: „Экий подлец этот Потресов!"59