Шрифт:
Говорит морской царь: «Долго ты, Садко, по морю хаживал, а мне, царю морскому, дани не плачивал! А теперь сам пришел ко мне в подарочек. Отныне будешь играть мне на гуселькахяровчатых».
Брал Садко гусельки яровчатые, струночку ко струночке налаживал. Начал Садко играть, а морской царь — плясать. Пляшет морской царь, машет шубой по стенам палаты белокаменной. Царица Водяница с красными девушками хоровод водит, а слуги да бояре вприсядку пошли.
От той пляски море всколебалося, заходили по нему волны великие, стали тонуть в море большие корабли, еще больше потонуло мелких судов.
А Садко про то не ведает — играет да играет.
Вдруг кто-то тронул Садко за правое плечо. Обернулся Садко — стоит за его спиной седой старичок, не простой старичок, а сам Николай Угодник.
Говорит Николай Угодник: «Аи же ты, Садко новгородский! Полно играть в гусельки яровчатые, полно потешать царя морского. От его пляски гибнут в море души неповинные!» Тут Садко оборвал шелковые струны, сломал яровчатые гусли.
Перестал плясать морской царь, успокоилось синее море, перестали тонуть корабли.
Спрашивает морской царь: «Что ж ты не играешь, Садко новгородский?» А Садко отвечает: «Не во что мне больше играть — поломались гусельки яровчатые».
Стал Садко просить морского царя отпустить его обратно в Новгород.
Говорит морской царь: «Оставайся, Садко, навсегда в синем море. Дам я тебе в жены девицу-красавицу. Завтра поутру выберешь себе ту, что посердцу придется».
Лег Садко спать в синем море. Во сне явился ему Николай Угодник и говорит: «Завтра морской царь выведет перед тобой стадо девиц. Ты первые триста девиц пропусти, и вторые триста пропусти, и третьи триста пропусти. А позади всех будет идти девушка-Чернавушка — ее и бери в жены. Да смотри — не твори с молодой женой блуда в синем море, иначе не бывать тебе больше в Новгороде, а останешься ты в синем море навеки».
Послушался Садко Николая Угодника. Выбрал в жены девушку-Чернавушку. Лег Садко спать с молодой женой, да подальше от нее отодвинулся, руки к сердцу прижал.
Заснул Садко в синем море, проснулся — в Новгороде. Лежит он на крутом кряжу, а рядом речка Чернава течет.
Видит Садко — бегут по Волхову его корабли. Поминает дружина Садко: «Остался Садко в синем море, не бывать ему больше в Новгороде!» Глядь, а Садко встречает их на берегу!
Повыгрузила дружина с Садковых кораблей золотую казну. Построил Садко в Новгороде церковь Николаю Угоднику.
83. СТАВР ГОДИНОВИЧ
В стольном городе Киеве на пиру у князя Владимира расхвастался молодой боярин- новгородец Ставр Годинович: «У меня-де, Ставра-боярина, широкий двор не хуже города Киева. Раскинулся двор на семь верст, палаты у меня из белого дуба, крыша крыта седыми бобрами, потолок-из черных соболей, пол — чистого серебра, засовы у дверей позолочены!» Разгневался князь Владимир на похвальбу Ставра Годиновича, приказал заковать Ставра во тяжкие оковы, посадить его в глубокий погреб.
А была у Ставра молодая жена Василиса Микулишна. Дошла до нее в Новгород нерадостная весть, что сидит Ставр-боярин в глубоком погребе. Погоревала Василиса, а потом решила ехать в Киев вызволять Ставра Годиновича.
Обрезала она свои длинные косы, нарядилась в мужское платье, обула сапожки зеленого сафьяна, назвалась Василием Микуличем, села на коня и поехала в Киев.
По пути встретила Василиса княжьих гонцов. Послал их князь в Новгород запечатать двор Ставра, а жену его в Киев привезти.
Спрашивают княжьи гонцы Василису: «Ай же ты, удалой добрый молодец! Куда ты едешь, куда тебя Бог несет?» Отвечает Василиса: «Еду я из дальней земли, из Золотой Орды, от грозного царя Етмануйла Етмайнуловича, еду ко городу ко Киеву, ко великому князю Владимиру, брать с него дани-невыплаты, ни много ни мало — за двенадцать лет».
Поверили княжьи гонцы Василисе, повернули коней и поспешили в Киев — предупредить князя Владимира, что едет из Золотой Орды грозный посол Василий Микулич.
Испугался, заметался князь Владимир. Велел улицы в городе мести, сам вместе с княгинею вышел к воротам встречать грозного посла.
Вот прибыл посол. Проводили его в княжью палату, усаживали за дубовый стол, угощали яствами сахарными, подносили питьеца медвяные. Ест посол, пьет, на князя с княгиней грозно поглядывает.
Да княгиня была приметчива. Молвила она князю тихохонько: «Не бойся, князь, не печалуйся. Не грозный это посол, а женщина. Она по двору идет, будто уточка плывет, частенько ступает. На лавку садится — коленца жмет. Ручки у нее беленькие, пальчики тоненькие, а на пальчиках — следы от золотых перстней».