В наше время епископы и клир более не соединяются с паствой в открытом пении гимнов и танцах; и праздники «дураков и ослов» совершаются скорее в тайном уединении, а не на глазах бдительных репортеров. И все же праздничная еда и питье сохраняются во всем христианском мире; и во время рождественских и пасхальных праздников, без сомнения, бывает больше внезапных смертей от переедания и невоздержанности, чем в какое-либо иное время года. Кроме того, этот христианский обряд с каждым годом становится все большим и большим притворством. Бессердечность этого лицемерия осуждалась множество раз, но никогда, кажется, с таким чувством реализма, как в трогательной истории сновидения, которая появилась в «New York Herald» незадолго до нынешнего [1879] Рождества. Пожилой человек, председательствуя на публичном собрании, сказал, что он хотел бы воспользоваться благоприятным моментом и поделиться историей, которая привиделась ему прошлой ночью.

«Ему казалось, что он находится на кафедре самого великолепного собора, который он когда-либо видел. Перед ним был священник или пастор, а около него стоял ангел с блокнотом и карандашом в руке; его миссия состояла в том, чтобы регистрировать каждый акт поклонения или молитвы, который случался в его присутствии и возносился как желанное жертвоприношение к трону Бога. Все места в церкви были заполнены богато украшенными прихожанами обоего пола. Наиболее возвышенная музыка, которую он когда-либо слышал, наполняла воздух своими мелодиями. Все великолепные церковные ритуалы, включая красноречивую проповедь наиболее талантливого служителя, сменяли друг друга, и, тем не менее, ангел не раскрыл свой блокнот. Наконец пастор отпустил паству, закончив длинной и состоящей из прекрасных слов молитвой, сопровождаемой благословением, и все же ангел ничего не записал!

В сопровождении ангела рассказчик вышел из церкви вслед за богато одетыми прихожанами. Бедная оборванка стояла в водосточном желобе около бордюрного камня, протянув бледную, истощенную руку и молча прося милостыню. Когда богато разодетые прихожане проходили мимо нее, они отстранялись от бедной Магдалины, причем женщины подбирали свои шелковые, покрытые украшениями юбки, чтобы они не загрязнились от ее прикосновения.

В это время по тротуару на другой стороне улицы шел, пошатываясь, подвыпивший моряк. Поравнявшись с бедной просительницей, он перешел через улицу к тому месту, где она стояла, достал несколько пенсов из своего кармана и положил их ей в руку, приговаривая «Вот, бедняжка, возьми это!» Небесное сияние осветило лик ангела, и он тут же внес в свой блокнот этот добрый и чистосердечный поступок моряка, как Богоугодную жертву».

Почти, можно сказать, библейская история осуждения женщины, замешанной в прелюбодеяниях. Пусть так; однако, этот случай мастерски показывает состояние нашего христианского общества.

По слухам, в Сочельник можно застать быков коленопреклоненными, как будто в мольбе и молитве; и, «есть знаменитый боярышник в церковном дворе аббатства Гластонбери, у которого всегда 24-го декабря появляются почки, а 25-го – начинается цветение»; поскольку этот день был выбран отцами церкви произвольно, и календарь менялся от старого стиля к новому, то эти факты показывают потрясающую проницательность животных и растений! Также, существует церковное предание, сохраненное для нас Олавсом, архиепископом Упсальским, что в канун Рождества «люди, живущие в холодных северных странах, внезапно и странным образом превращаются в волков; в большом количестве они собираются в условленном месте и с такой яростью набрасываются на людей, что те страдают от этих нападений больше, чем от настоящих волков». Метафорически говоря, это случается сейчас с людьми чаще, чем когда-либо, и особенно среди христианских народов. По-видимому, не обязательно дожидаться сочельника, чтобы увидеть, как целые нации превращаются в «диких зверей» – особенно во время войны.

В статье, озаглавленной «Война на Олимпе» («Теософист», ноябрь 1879 г.), имеется ссылка на крупный скандал, разразившийся в России между защитниками и противниками современных феноменов медиумизма. Одним из наиболее отъявленных противников спиритистов долго был господин Евгений Марков, [674] известный современный русский критик. Никто еще никогда не был более саркастичен и агрессивен по отношению к тому, что он называл «современными суевериями». Русская пресса теперь смеется на его счет. Он пострадал от того, что как-то в момент неосторожности выдал себя признанием о некоем удивительном феномене, который выпал на его личный опыт несколько лет назад. В опубликованной в «Голосе» статье о различных суевериях русского крестьянства он говорит, что для них «домовой» или «хозяин» – так тоже назывался этот семейный дух – «считается совершенно объективной реальностью, как и живые люди, проживающие по соседству. В него крестьянин верит и принимает его во внимание во всех домашних делах». Затем следует его признание:

Я хорошо помню, что во время моего раннего отрочества был ученый старик, Степан Андреевич, прославившийся по всей нашей округе и даже далеко за ее пределами. Перед магическими достижениями и оккультными силами этого сына сельского дьякона, перед его сверхъестественным знанием и пророчествами наш народ буквально падал ниц. Он не считался человеком, практикующим черную магию, а был благожелательным волшебником; ему просто приписывалось исполнение самых удивительных чудес. Он мог увидеть и описать другим события, происходящие за многие версты отсюда; он предсказывал день кончины различных известных землевладельцев нашего уезда; от одного произнесенного им слова свора диких псов, помчавшихся за повозкой, тотчас же падала замертво на месте; в Орле он «вызвал» по просьбе одной вдовы ее усопшего мужа и благодаря этому обнаружил, где скрыты некоторые важные семейные документы. Что же касается разнообразного зла, он словно отводил его мановением руки. Достоверно известно, что некая дама заплатила ему 17 000 рублей за излечение от помешательства; а также все точно знали, что его неоднократно отвозили в Москву и другие города, чтобы исцелять богатых больных. Истерические недуги проходили от единственного его прикосновения или даже взгляда. У нас дома он вылечил одну одержимую женщину, просто заставив ее выпить двенадцать бутылок какой-то травяной настойки. И эта одержимая заранее чувствовала приближение Степана Андреевича; и тогда ею овладевали страшные конвульсии, и при этом она громко кричала на весь поселок: «он идет, он идет!..»

Как будто вышенаписанного вовсе недостаточно, господин Марков цитирует пример, который совсем недавно наблюдал сам и в который он верит настолько, что готов описать его, не идя на компромисс с противниками всего, отдающего «суеверием». Вот что он нам рассказывает:

В моем скотном дворе есть великолепный бык, приобретенный мною у одного очень богатого скотовода. Странно сказать, но у этого быка не имелось потомства, и я, считая, что это происходит по вине смотрителя, очень громко выбранил его за это. Этот умный мужик только лишь сбросил шапку и, не ответив, покачал головой с видом полнейшего несогласия со мною.

«Э-эх, хозяин, хозяин! – воскликнул он с выражением глубокого осуждения. – Разве вы не приобрели эту тварь у богатого крестьянина? Почему же тогда вы ожидаете, что она станет размножаться?»

Факт заключается в том, что, в соответствии с народным суеверием в России, богатый скотовод никогда не продаст прекрасный скот, если предварительно не произнесет магическое «слово» (заклинание или мантру). И господин Марков, непримиримый противник спиритуализма, очевидно, поддался суеверию, раз добавляет следующее глубокомысленное рассуждение: