Адмирал-генералиссимус и начальник штаба не понимали, что из того, что рагозинцы собираются выловить щуку, которая, говорят, даже гусей затягивает в воду.

Светка подозрительно спросила:

— А почему вы лопухами кидаетесь?

— А это вызов на дуэль! — брякнул Колька.

Владька щелкнул его по затылку.

— Какой вызов? Наоборот — это перемирие.

Колька покраснел и сказал:

— Да?.. А раньше был вызов…

Владька подмигнул синим опять открывшимся глазом и сказал Петьке:

— Ведь перемирие, правда?

— Конечно, перемирие! — сказал Петька, уже весь готовый к дуэли.

А Мишка подошел и зашептал:

— Давайте перемирие на неделю! Надо белогвардейцам отомстить!

Петька свистнул: «Провокация!» Сдвинув брови, сказал:

— Ладно…

Через несколько минут все разъяснилось. Мишка и Владька, в отместку рагозинцам за распоротый мяч, надумали разрезать им бредень, которым рагозинцы похвалялись всю жизнь — будто только и бредней в мире, что рагозинский.

Петька и Никита слушали индейцев сначала не особо внимательно, потом увлеклись. Скрепили временное перемирие не очень дружественными рукопожатиями. Светка не выдержала при этом:

— Вот давно бы так! Все время только деретесь!..

— А ты не подглядывай! — снова осек ее Владька. — Вот я скажу, что ты подслушиваешь и подглядываешь!

Перемирие заключили на неделю, так как операция могла потребовать длительной слежки за противником. Но время и место дуэли на всякий случай обговорили теперь же.

План мести был продуман индейцами до тонкости.

Владька умел дышать через полую камышину и обучил этому Мишку. Надо было в то время, как явятся бредить рагозинцы, засесть на старице, спрятавшись в воду, и дышать через камышовую трубочку. С приближением бредня взять нож, задержав дыхание, разрезать бредень, пройти сквозь него, опять высунуть из воды камышинку — а в зарослях старицы это будет незаметно — и дышать себе как ни в чем не бывало!

Тут же пошли на старицу совершенствовать технику дыхания.

Секрет заключался в том, чтобы втягивать воздух ртом, через камышину, а выпускать его носом, потихоньку, не очень заметно.

На старице было четыре удобных заливчика, куда хорошо было вываживать бредень. В этих заливчиках и решили засесть.

Старица сплошь заросла камышами, осокой, водорослями, поэтому ни голого тела, ни трубочки, торчащей из воды, рагозинцы заметить не могли.

Светка со своей компанией в лице кучерявой Кравченко тоже увязалась за мстителями.

Четверо дуэлянтов полезли в воду. Светка углубилась в кусты шиповника рвать розы, а Колька тетки Татьянин и кучерявая Кравченко остались на берегу в нескольких метрах друг от друга.

Немножко освоив технику дыхания через тростинку, решили для тренировки засесть под водой на целый час.

Дышалось через камышину не слишком вольготно, но терпеть можно было. И Петька досчитал до ста двадцати пяти, когда его взяли сомнения относительно честности индейцев. Петька надумал проверить, сидят они в воде или не сидят.

Он высунулся в зарослях осоки, глотнул воздуху и… глазам своим не поверил.

Колька тетки Татьянин с кучерявой Кравченко после долгой вражды жали друг другу руки, скрепляя какой-то там союз, и вдруг, зажмурившись что было сил, поцеловались.

Они бы на глазах у Петьки, возможно, поцеловались и еще раз, но тут зашевелилась осока сразу в Никитином и Владькином заливчиках, и, забыв взять в рот камышину, Петька нырнул под воду.

Заговорщики пришли на старицу слишком рано. Утренняя роса на глазах высохла, будто растворилась в воздухе. Стало жарко. Посланный в дозор Колька тетки Татьянин даже заскучал на бугре. Но вдруг скатился вниз, крикнул:

— Идут! — и, как было велено ему, тут же спрятался в кустах шиповника.

Друзья побросали ему майки, брюки и с тростинками, с ножами в руках, с огромными булыжниками под мышками (для тяжести) полезли в воду. Когда за деревьями послышался говор белогвардейских рыбаков, над старицей разошлись и стаяли у берегов последние круги.

Белогвардейцы явились в количестве трех человек: Васька-малыга, Славка белобрысый и Венька с ведром, чтобы таскать рыбу.

Долго совещались на берегу, откуда начать, долго разматывали бредень. Так долго, что булькотение в заливчиках стало уже лихорадочным.