В порыве бешенства, сопровождаемого чем-то вроде дрожи, вызванной выражением лица его супруги, Потт бросил свежий номер «Итенсуиллского независимого» к ее ногам.

– Однако, сэр, – сказала удивленная миссис Потт, наклоняясь, чтобы поднять газету. – Однако, сэр!

Мистер Потт вздрогнул под презрительным взглядом своей супруги. Он делал отчаянные усилия подвинтить свою храбрость, но она быстро развинчивалась.

Ничего нет ужасного в этой краткой реплике: «Однако, сэр!» – когда приходится ее читать, но тон, каким она была произнесена, и взгляд, ее сопровождавший, казалось, прямо указывали па отмщение, долженствующее обрушиться на голову Потта, и произвели на него соответствующее впечатление. Самый неопытный наблюдатель мог бы обнаружить в его взволнованной физиономии готовность уступить свои веллингтоновские сапоги любому бесстрашному заместителю, который согласился бы в данный момент стоять в них перед миссис Потт.

Миссис Потт прочла статью, испустила громкий кряк и грохнулась на ковер у камина, визжа и колотя каблуками, так что нельзя было сомневаться в характере ее чувств по данному поводу.

– Моя милая, – сказал устрашенный Потт, – я ведь не говорил, что верю этому... Я... – но голос несчастного утонул в визге его супруги.

– Миссис Потт, сударыня, позвольте и мне... умоляю вас, успокойтесь! – сказал мистер Уинкль, но вопли и стук участились и стали еще громче.

– Дорогая моя, – сказал мистер Потт, – мне очень жаль. Если ты не думаешь о своем здоровье, подумай хотя бы обо мне, дорогая. Перед домом соберется толпа.

По чем настойчивей умолял мистер Потт, тем неистовей были вопли.

К счастью, однако, при особе миссис Потт состояла телохранительница, некая молодая леди, прямой обязанностью коей было заведование ее туалетом, но крайне полезная во многих случаях жизни и больше всего в этой специальной области, где ее госпоже требовались поддержка и содействие в любой ее склонности противоречить желаниям несчастного Потта. В надлежащий срок вопли достигли слуха молодой леди и привели ее в комнату с быстротой, которая существенно угрожала привести в беспорядок ее локончики, затейливо свисавшие из-под чепчика.

– О моя дорогая миссис! – восклицала телохранительница, стремительно опускаясь на колени рядом с распростертой на полу миссис Потт. – О моя дорогая миссис! Что случилось?

– Ваш хозяин... ваш жестокий хозяин... – бормотала страдалица.

Потт явно начал сдаваться.

– Какой позор! – укоризненно сказала телохранительница. – Я знаю, он сведет вас в могилу, сударыня. Бедный ангел!

Он сдавался все заметнее. Противник продолжал атаку.

– Ох, не оставляйте меня... не оставляйте меня, Гудуин! – лепетала миссис Потт, судорожно цепляясь за руку упомянутой Гудунн. – Вы – единственное существо, которое меня любит, Гудуин!

После этого трогательного обращения Гудуин разыграла маленькую семейную трагедию собственного сочинения и пролила обильные слезы.

– Никогда, сударыня... никогда, – сказала Гудуин. – О сэр, вам следует быть заботливее... внимательнее, вы не знаете, как вы обижаете миссис. Когда-нибудь вы об этом пожалеете, я знаю, что пожалеете, и всегда это знала.

Несчастный Потт робко поднял глаза, но ничего из сказал.

– Гудуин, – позвала миссис Потт слабым голосом.

– Сударыня? – отозвалась Гудуин.

– Если бы вы только знали, как я любила этого человека!

– Не расстраивайте себя воспоминаниями, сударыня! – сказала телохранительница.

У Потта был совершенно перепуганный вид. Пришла пора, когда оставалось только прикончить его.

– А теперь, – рыдала миссис Потт, – теперь, после всего, что было, с тобой так обращаются, так позорят и оскорбляют в присутствии третьего лица, и это лицо – посторонний человек. Но я этого не потерплю! Гудуин, – продолжала миссис Потт, приподнимаясь в объятиях своей союзницы, – мой брат, лейтенант, заступится за меня. Я разведусь с ним, Гудуин!

– Он этого заслуживает, сударыня, – сказала Гудуин.

Какие бы мысли ни пробудила в уме мистера Потта угроза о разводе, он их скрыл и удовлетворился тем, что сказал с великим смирением:

– Моя дорогая, ты меня выслушаешь?

Единственным ответом был новый взрыв рыданий, и миссис Потт с возрастающей истеричностью начала требовать, чтобы ей сообщили, зачем она родилась на свет божий, и чтобы ей дали целый ряд сведений того же рода.

– Дорогая моя, – увещевал мистер Потт, – не поддавайся этим горьким чувствам. Я ни на минуту не поверил, что для этой заметки есть какие-либо основания, дорогая... Это невозможно! Я только рассердился, моя милая... Можно сказать, был в бешенстве... оттого, что шайка «Независимого» осмелилась это напечатать, вот и все!

Мистер Потт бросил умоляющий взгляд на безвинного виновника несчастья, словно просил его не упоминать о змее.

– А какие шаги, сэр, намереваетесь вы предпринять, чтобы получить удовлетворение? – осведомился мистер Уинкль, обретая смелость по мере того, как он видел, что Потт ее теряет.

– О Гудуин! – пролепетала миссис Потт. – Он собирается отхлестать редактора «Независимого»... собирается, Гудуин?

– Тише, тише, сударыня, прошу вас, успокойтесь. – ответила телохранительница. – Конечно, отхлещет, раз вы этого хотите, сударыня.