– Позвать Нелли, ваша светлость? – предложил слуга. – Или наложить повязку?

– Нет, оставьте нас, – рявкнул герцог.

Что-то очень похожее на возмущение отразилось на лице слуги, но он круто развернулся, со стуком закрыл за собой дверь, и Антония обрадовалась, что он ушел.

– Интересно, – проворчал герцог, продолжая осторожно промокать порез, который уже почти не кровоточил, – могли этот человек еще яснее выразить свою неприязнь ко мне?

– Меткафф может быть весьма наглым.

– Я это заметил. – Герцог достал из кармана накрахмаленный носовой платок и бережно приложил его к ране. – Вот так, просто прижимайте его к порезу. Болит?

– Нет, – покачала головой Антония. – Это всего-навсего царапина. Примите мои извинения за поведение Меткаффа.

– Да, я начинаю убеждаться в том, что пришло время расстаться с ним, – мрачно сказал герцог и выпрямился, унося с собой успокаивающую теплоту и свой запах, и Антония неожиданно ощутила холод. – Правда, прямо сейчас мне не хотелось бы что-либо менять. У него есть семья?

Антония снова покачала головой и крепко прижала к руке льняной платок.

– Я уверена, ваша светлость, это он распускает слухи. – Она почувствовала, что краснеет. – Нет, не о том, что произошло. Я имею в виду сплетни о… вас, о вашем происхождении. Но это не мое дело и, конечно, не Меткаффа.

– Ну, теперь ясно, что существует нечто, о чем можно посплетничать. – Намек на нежность исчез с его лица, снова сменившись усталостью. – Но я видел на его лице выражение нескрываемой ненависти, и это уже не в первый раз.

– Я думаю… – Она отвела взгляд и, сделав паузу, тяжело вздохнула. – Думаю, это из-за того, что он не хочет работать на вас.

– О, это бремя, от которого я могу его легко избавить. Но что такого я ему сделал?

– Вы ни при чем, ваша светлость, – тихо ответила Антония. – Просто Меткафф… плохо воспитан.

– Плохо воспитан? – Упершись ладонями в стол, герцог пристально посмотрел ей прямо в глаза. – Нет, Антония, причина здесь совсем не в этом, верно?

– Дело в том, что, по слухам… – Антония нерешительно взглянула на него, – вы еврей.

Ей показалось, что эти слова вызвали у герцога не удивление и не возмущение, а просто отвращение.

– А-а, значит, теперь я и убийца, и еврей, так? – Он встал и резко сел на стул справа от Антонии.

– Никто этого не говорил, ваша светлость. – «Не говорил со дня смерти моего мужа», – про себя уточнила Антония, и неожиданно ей захотелось узнать правду. – А вы действительно еврей?

– Несомненно. – Герцог без смущения смотрел на нее. – По крайней мере в душе. Да, моя мать еврейка, но мое воспитание было необычным.

– Понимаю, – неуверенно отозвалась Антония. – А ваша мать… была богата?

– О да, это единственная причина, по которой английский джентльмен голубых кровей мог жениться на еврейской девушке, не правда ли? – задал он риторический вопрос, с горечью засмеявшись. – Жирный свадебный кусок.

– Нет-нет, – неистово замотала головой Антония, – я имела в виду совсем не это. Я хотела сказать… что вы… выглядите совершенно обычно.

– Обычно? – повторил герцог, и его взгляд стал жестче. – Мне следует расценивать это как комплимент?

Антония была обучена легко обходить скользкие вопросы, так почему сейчас она допустила такую грубую ошибку?

– Говоря «обычно», я имела в виду: как любой англичанин, – громче пояснила она. – Вы выглядите как… все, кого я знаю.

– Вы хотите сказать, что у меня одна голова? – Он мрачно усмехнулся. – И нет когтей и клыков?

– Вы делаете из меня дурочку. Я хочу сказать, что вы богатый, хорошо воспитанный настоящий англичанин. Я знаю, что майор Вентнор был военным, и предположила, что, возможно, ваша мать имела состояние. Или вы действительно добились всего сами?

– Ни один человек, как бы ему ни хотелось так думать, не может всего добиться самостоятельно, дорогая. – Герцог почти незаметно улыбнулся. – Мне многие помогли: мои бабушка и дедушка, Невиллы и еврейская община, в которой я провел юные годы. Все эти честные, замечательные люди оказали на меня огромное влияние. Но если бы я рос в богатой семье, то никогда не попал бы в Селсдон. В детстве я оказался здесь, потому что не было выбора.

– Я должна извиниться за свою бестактность. Понимаете, я знакома всего с несколькими евреями – например с писателем, мистером Дизраэли. Когда-то я познакомилась с ним и с одним из его братьев в литературном салоне. Они оказались довольно приятными джентльменами, но были очень смуглыми – возможно, из Испании?