– Упали? – переспросил Лерой.

– Там очень опасная тропа, сэр.

– У вас ещё синяк под глазом, – добавил Лоуфорд.

– Если вы не в форме, то я буду счастлив командовать завтра ротой, – заявил Слингсби, раскрасневшийся и потный от того, что слишком много принял на грудь, и обратился к подполковнику Лоуфорду, возбуждённо хохотнув.
– Буду иметь честь командовать, сэр…

Шарп бросил на лейтенанта убийственный взгляд и ответил с презрительной холодностью:

– Я был гораздо серьёзнее ранен, когда вместе с сержантом Харпером взял того проклятого орла, что нарисован на вашем значке.

Слингсби надулся, обиженный резкостью отповеди, да и другие офицеры смутились.

– Выпейте капельку бренди, Шарп, – сочувственно сказал Лоуфорд, плеснув в стакан из графина и подтолкнув его через стол. – Как там майор Хоган?

Шарпу было совсем плохо, рёбра словно горели огнём, и он не сразу понял вопрос и сообразил, что ответить:

– Он уверен в успехе, сэр.

– Надеюсь, что это так. Мы все должны быть уверены, – сказал Лоуфорд. – Вы видели Уэлсли?

– Сэра Уэлсли? – переспросил Шарп, запинаясь, глотнул бренди и налил себе ещё.

– Лорда Веллингтона, – пояснил Лоуфорд. – Так вы его видели, Шарп?

– Да, сэр.

– Надеюсь, вы напомнили ему обо мне?

– Конечно, сэр, – соврал Шарп и добавил. – И он просил кланяться вам.

– Он очень любезен, – сказал Лоуфорд, очень довольный. – И он думает, что французы потанцуют с нами завтра?

– Он не говорил об этом, сэр.

– Возможно, им помешает туман, – заметил майор Лерой, выглядывая из палатки наружу, в сгущающуюся влажную пелену.

– Или поможет им, – пожал печами Форрест. – Наши артиллеристы не могут в туман вести прицельную стрельбу.

Лерой не сводил с Шарпа внимательного взгляда:

– Вам нужен доктор?

– Нет, сэр, – соврал Шарп, злясь на самого себя.

У него были сломаны рёбра, голова просто раскалывалась и один из верхних зубов шатался, сильно ныл живот и болела нога.

– Майор Хоган считает, что французы атакуют, – сменил он тему разговора.

– Тогда нам нужно к утру быть свеженькими, – подвёл итог Лоуфорд, намекая, что вечер окончен.

Офицеры намёк поняли, поднялись и поблагодарили полковника.

– А вы задержитесь, Шарп, – сказал Лоуфорд.

Захмелевший Слингсби допил стакан, со стуком поставил его на стол и, щёлкнув каблуками, довольно фамильярно пробормотал:

– Спасибо, Уильям.

– Доброй ночи, Корнелиус, – ответил Лоуфорд и, дождавшись, пока офицеры отойдут от палатки подальше, затерявшись в тумане, добавил. – Он слишком много выпил. Но, думаю, накануне первого сражения для поддержки духа это нормально. Сидите, Шарп, сидите. Выпейте немного бренди, – полковник сам наполнил стакан. – Вы на самом деле упали? Выглядите так, словно были в бою.

– Среди деревьев темно, сэр, – без всякого выражения пробормотал Шарп. – Я оступился.

– Надо быть осторожнее, Шарп, – заметил Лоуфорд, прикуривая сигару от пламени свечи. – Пришли чёртовы холода, верно?
– он явно ждал ответа, но Шарп промолчал, и полковник вздохнул, затягиваясь дымом. – Я хотел поговорить с вами о ваших новых товарищах. Юный Илифф набирается опыта?

– Он прапорщик, сэр. Если он переживёт этот год, у него будет шанс повзрослеть.

– Когда-то мы все были прапорщиками, – заметил Лоуфорд. – Могучие дубы вырастают из маленьких жёлудей.

– Пока что он, чёрт его возьми, маленький желудь.

– Его отец – мой друг, Шарп. У него небольшая ферма возле Бенфлита. Он хотел, чтобы я позаботился о его сыне.

– Я о нём позабочусь, – пообещал Шарп.

– Уверен в этом. А что Корнелиус?

– Корнелиус? – переспросил Шарп, и, чтобы потянуть время, прополоскал рот бренди, сплюнул наземь кровавую слюну, потом отхлебнул ещё.

Ему показалось, что боль немного поутихла.

– Как Корнелиус справляется с обязанностями? – весело спросил Лоуфорд. – Старается быть полезным, не так ли?

– Ему нужно многому научиться, – осторожно заметил Шарп.

– Конечно, нужно. Я хотел, чтобы он был именно с вами.

– Почему, сэр?

– Почему? – полковник был озадачен этим прямым вопросом, а потом взмахнул зажатой в пальцах сигарой. – Но это же очевидно. Думаю, он замечательный парень. Буду с вами откровенным, Шарп, я не уверен, что у молодого Ноулза подходящий характер для того, чтобы командовать стрелками. 

– Он – хороший офицер, – с негодованием воскликнул Шарп и тут же пожалел об этом, потому что правый бок прострелило резкой болью.