Внезапно Джиму пришло в голову, что в комнате не слишком тепло, а Брайен лежит голый, и если не заражение крови, то уж воспаление легких рыцарю гарантировано.

На миг Джиму показалось, что все его усилия напрасны. У него просто не было больше чистой ткани, но потом в голове прояснилось и мысль заработала.

Конечно, у него осталась чистая ткань. По крайней мере, более чистая, чем любая тряпка, которую можно найти в этом замке. Он начал снимать собственную одежду, накрывая ею бесчувственное тело друга.

Оставшись в своих средневековых подштанниках и рубахе и убедившись, что Брайен наконец неплохо укрыт, Джим обернулся: кроме него в комнате находились лишь Геррак де Мер и Дэффид.

– Я не был уверен, милорд, – сказал Геррак, – но подумал, что вам будет удобнее заниматься вашей целебной магией при наименьшем количестве свидетелей.

Не можем ли я или мои люди и члены семьи быть вам еще чем-нибудь полезны?

– Нельзя ли как-нибудь согреть эту комнату? – пробормотал Джим.

– Разумеется, – ответил Геррак. – Можно принести жаровню. А если зажечь факел на стене, то он будет давать вам не только свет, но и тепло.

Распорядиться?

– Да, – кивнул Джим и тут же подумал о дыме, который сразу заполнит небольшое помещение. – Или нет, пожалуй, не стоит. Тут будет слишком дымно и трудно… э-э… заниматься магией.

Геррак, который уже шагнул к двери, обернулся.

– Здесь была спальня моей дорогой супруги, и я велел застеклить окна, хотя это оказалось дорогим и сложным делом. Но часто, особенно зимними утрами, здесь горели жаровня и факел, поэтому я велел также проделать наверху в стене отдушину, чтобы дым выходил наружу.

Он подошел к застекленным окнам, над которыми, как теперь заметил Джим, находилось нечто вроде небольшой железной дверки с висевшей на ее ручке цепочкой. Геррак потянул за цепочку, и дверца, державшаяся, похоже, на петлях внизу, открылась, отклонившись от стены градусов на сорок пять.

– Но, наверное, ни к чему ее открывать, пока не зажгут жаровню и факел, заметил Геррак, взглянув на Джима.

– Вы правы, милорд, – ответил Джим, чувствуя, что у него гора с плеч свалилась. – Вы превосходно все устроили. Лучших условий для раненого и быть не может. Будьте любезны приказать, чтобы принесли жаровню и лучин для факела.

Геррак кивнул, прикрыл маленькую железную дверку и снова повернулся к выходу.

– Алан! – позвал он, почти не повышая голоса, однако благодаря особым вокальным способностям, свойственным всем де Мерам, этот зов мог пробить даже каменную стену.

Ответа не последовало. Геррак пробормотал что-то весьма похожее на ругательство.

– Хо! – крикнул он уже во всю мощь своего чудовищного голоса. – Кто-нибудь – сюда!

Он подождал несколько секунд, но в ответ не раздалось ни звука.

– Пойду распоряжусь сам! – проворчал он. – Подождите меня. Я сейчас вернусь.

Он исчез за дверью.

– Милорд, – почти официально обратился к Джиму Дэффид. – Не мое дело давать советы магу. Но у Брайена уже дважды дрогнули веки. Он скоро придет в сознание, а моя бабушка говорила, что человек, потерявший много крови, должен как можно больше пить. Не принести ли мне вина для Брайена?

– Нет, не вина, – поспешно сказал Джим. – Воды… Нет, местная вода тоже не годится. Слабого пива, и побольше.

– Сдается мне, – неуверенно заметил Дэффид, – что Брайен предпочел бы вино.

– Он может предпочитать что угодно, черт побери! – рявкнул Джим. – Слабого пива!

– Да, милорд, – ответил Дэффид и вышел.

Оставшись наедине с Брайеном, Джим заметил, что у его друга уже в третий раз, если верить лучнику, затрепетали веки. Джим потрогал плотную повязку на ране. Ткань была мокрой, но похоже, кровь все-таки остановилась. Однако предстояло сделать еще кое-что и как можно скорее, даже под угрозой нового кровотечения.

В четырнадцатом веке бактерицидные средства не употреблялись, за исключением, быть может, одного, известного с незапамятных времен.

Человеческая моча прекрасно промывала раны и способствовала их заживлению.

Джим был рад, что может совершить эту процедуру без свидетелей. Действительно, аммиак и другие вещества, содержащиеся в моче, обладают бактерицидным действием. Однако хорошо, что Брайен еще был без сознания. Попав на такую открытую рану, моча вызвала бы ужасную, жгучую боль.