Вульф задержался, оглянувшись на Криса.

— Пока не ушел, скажи «барбекю».

Вульф застонал от обычной последней попытки Криса рассмешить его. Это была постоянная шутка, которую Крис использовал, чтобы досадить ему еще с тех пор, как был ребенком. Начало положила привычка Вульфа цепляться за свой древнескандинавский акцент, который заставлял его пропевать слово, когда он говорил, особенно, когда он произносил некоторые слова, такие как «барбекю».

— Ты не смешной, карапуз. А я не швед.

— Да, да. Давай, сделай тот звук Шведского Повара[персонаж Маппет Шоу, повар, готовящий еду по невероятным рецептам, говорит на псевдо-шведском языке.].

Вульф зарычал:

— Не следовало мне позволять тебе смотреть Маппет Шоу. — И что еще более существенно, не стоило ему изображать Шведского Повара, когда Крис был ребенком. Все, к чему это привело, у Криса появился еще один способ доставать его.

Но они все-таки были семьей, и, по крайней мере, Крис пытался заставить его чувствовать себя лучше. Не то чтобы это работало.

Крис издал неприятный звук.

— Прекрасно, ты, старый, дряхлый викинг-брюзга. Кстати, моя мама хочет с тобой встретиться. Снова.

Вульф застонал.

— Ты не мог бы отвлечь ее еще на пару дней?

— Я могу попытаться, но ты же знаешь, какая она.

Да, он знал. Он знаком с матерью Криса уже более тридцати лет.

К несчастью, она его совсем не знала. Как и все, в ком не было его крови, она забывала его через пять минут после того, как он исчезал с ее глаз.

— Хорошо, — сдался Вульф. — Приводи ее завтра вечером.

Вульф направился к лестнице, ведущей в его комнаты под домом. Как и большинство Темных Охотников, он предпочитал спать там, где не было ни малейшей возможности случайно подвергнуться солнечному воздействию. Солнечный свет был одним из немногих вещей, которые могли уничтожить их бессмертные тела.

Он открыл дверь, но не позаботился включить верхний свет, так как Крис зажег маленькую свечку возле его стола. Глаза Темного Охотника были устроены таким образом, что почти не нуждались в освещении. В темноте он видел лучше, чем люди могут видеть в ясный день.

Сняв свитер, он осторожно прикоснулся к четырем пулевым ранам в боку. Пули аккуратно прошли сквозь плоть, и кожа уже начала заживать.

Раны жгло, однако это его не убьет, а через пару дней там ничего не останется, за исключением четырех маленьких шрамов.

Он стер собственной черной футболкой кровь со своего бока и прошел в ванную, чтобы промыть и перевязать раны.

Как только Вульф вымылся и надел голубые джинсы и белую футболку, он включил стерео. Запрограммированный список воспроизведения начался с песни группы Slade «My Oh My», Вульф прихватил с собой беспроводный телефон и ввел на компьютере логин на веб-сайте Dark-Hunter.com, чтобы поставить остальных в известность о своих последних убийствах.

Каллабраксу[Темный Охотник, воин-дориец из Ликоноса. ] нравилось быть в курсе того, сколько Даймонов уничтожалось ежемесячно. У спартанского воина сложилось странное мнение о том, что акции и нападения Даймонов связаны с лунными циклами.

Лично Вульф считал, что у Спартанца было слишком много свободного времени. Но с другой стороны, будучи бессмертными, они все этим страдали.

Сидя в темноте, Вульф прислушивался к словам играющей песни.

Я верю в женщину, Бог мой. Нам всем нужен кто-то, с кем можно поговорить, Боже мой…

Против воли слова песни вызвали в воображении образы его древней родины и женщины с волосами белыми как снег, и глазами синими, как море.

Арнхильд.

Он не знал, почему до сих пор думает о ней после всех этих веков, но так оно и было.

Он глубоко вздохнул, размышляя, что бы произошло, если бы он остался на ферме своего отца и женился на ней. Все этого ждали.

Арнхильд этого ждала.

Но Вульф отказался. В свои семнадцать лет он хотел другой жизни, не такой как у простого фермера, выплачивающего налоги своему ярлу. Он хотел приключений и битв.

Славы.

Опасности.

Возможно, если бы он любил Арнхильд, то этого было бы достаточно, чтобы удержать его дома.

И если бы он так поступил…

Скука свела бы его к чертям с ума.

В чем и заключалась его проблема этим вечером. Ему нужно было что-то захватывающее. Что-то, что могло разогнать его кровь. Что-то вроде горячей, привлекательной рыжеватой блондинки, которую он оставил на улице…

В отличие от Криса, для Вульфа обнажиться перед незнакомой женщиной, не было тем, чего следовало бы избегать.