— Пришли, — негромко сказал Чеслав.

Они были в небольшой рощице недалеко от шумевшего в кустах ключа. Молодой пан быстро отыскал нужное место и притопнул по нему ногой.

— Солнце уже вон где… Надо быстрее, — сказал он.

Чеслав скинул куртку и саперной лопаткой начал копать. Лесной грунт был мягок и податлив. Вскоре Чеслав подал Владеку тяжелый, темно-желтой кожи, саквояж.

Он начал было забрасывать яму, но Владек остановил:

— Не надо. Времени нет.

Дорога назад оказалась длиннее. Шли не так быстро. Саквояж несли по очереди. Уже вечерело, когда вышли к реке.

Владек сделал знак, и они осторожно пошли в сторону леса. Сейчас командование было в руках Барковского-младшего.

Лес напомнил Чеславу о Василине. Уезжал — была невзрачная, голенастая девчонка. А встретил после приезда — земля под ногами зыбкой стала. Стал Чеслав ей вроде жениха. Правда, она отказала, но это Чеслава не смутило. Никуда не денется.

Чеслав со злостью сплюнул и оглянулся. Владислава не было видно. Со своими переживаниями Чеслав отстал.

Он перекинул саквояж в другую руку и сделал шаг к орешнику.

Впереди кто-то приглушенно вскрикнул. Чеслав присел. Осторожно раздвинул ветки. На поляне шла драка. Клубок тел катался по траве. Какие-го люди навалились на Владека.

Сопротивлялся он недолю. Его скоро подмяли и начали вязать руки.

Судя по одежде и по суете, те, что на поляне, — не энкэвэдисты и не красные прикордонники. Но кто?

— Второй был! Смотрите там! — донеслось с поляны.

Чеслав неслышно придвинулся туда, где кусты были гуще.

Он поднял автомат. Кто-то прошел совсем рядом. Чеслав напрягся перед прыжком. Но тут раздался шум с другой стороны. От деревни продирались еще несколько человек. Он снова затаился, выжидая.

Вскоре все мужики собрались на поляне.

— Никого…

— Тут крапивы до черта. Пошли назад…

Мужики, захватившие Владека, в деревню входили гордо. В домах захлопали двери, засуетился народ, собираясь кучками.

В деревню Чеславу хода не было. Он нашел высокое раскидистое дерево, скинул сапоги, быстро взобрался на него и стал всматриваться. Вся картина была как на ладони. На улицу люди вышли с огнем, так что наступившая темнота не мешала.

Вокруг Владислава собралась уже порядочная толпа. Спорили. О чем, естественно, было не слышно, но по жестам догадывался. Видимо, придя наконец к согласию, вооруженные мужики повели пленного к сараю, посередине деревни. Повесили большой замок. Двое остались сторожить. Чеслав обрадовался. Эта парочка несерьезное препятствие. Тем более ночью.

Однако к тем двоим, что сидели у сарая, подошли еще три мужика. Уселись поудобнее. Развели костерок.

Вот и коня подвели к костру. Новый совдеповский староста что-то объясняет парню, который взобрался на коня. По какой дороге поедет? Если в город — дело пустое. Не догнать.

Парень хлестнул коня и направился в сторону погранзаставы по дороге, над которой так удобно устроился Чеслав.

…Уже под утро, усталый и грязный, Лех ввалился в землянку. Пан Барковский в накинутой на плечи шинели сидел у стола и читал. В углу рассматривал какие-то бумаги Кравец.

— Что? — глухо спросил пан.

— Там… Владека…

Барковский медленно поднялся, неотрывно глядя на Чеслава.

— Жив? — спросил, как выдохнул.

— Да… — быстро ответил Чеслав.

— Где?

— Мужики из Мокрого Бора захватили.

— Мужики, — протянул Барковский. — А ты почему здесь.

В глазах его не было презрения — это бы Чеслав понял и простил. В глазах пана была гадливость.

— Оставьте нас, пан Кравец, — властно сказал Барковский. Дождался, пока тот вышел, и строго сказал: — Ну, отвечай!

— Я не мог один, — сквозь зубы ответил Чеслав. — И никто бы не смог! Их слишком много. Они человека на заставу отправили. Я перехватил. Вот их письмо. До полудня, пожалуй, не хватятся. Ждать будут… И саквояж в целости.

Он грохнул им по столу.

— Поднимай людей! Выступаем! — приказал Барковский.

— Не буду, — резко ответил Чеслав.

— Что такое? — опешил Барковский.

— Сгинем в трясине. Темно еще. Я один еле-еле прошел. Хладнокровие вновь вернулось к Барковскому.

— Если что с Владеком… ты пойдешь за ним. Понял?.. Пока отдыхай. Через час и выступаем. В Мокром Бору всех — под корень. Дома запалить! И уходим. Ты со мной… если Владек жив, — добавил тихо.