– Правда, дорогая, все будет хорошо, вот увидишь.

Я вспомнила, что в пятницу утром позвонила Дженис, сообщив ей, что на несколько дней вернулась в Оуквиль.

– Это из-за отца?

– Да нет, с ним-то все вроде бы в порядке. Нет, просто… В общем, расскажу, когда увидимся.

Мы договорились пообедать вместе в воскресенье, и воскресный полдень застал нас, сидящих на камнях в Пойнте и хихикающих, как подростки. Я захватила с собой набитый сандвичами и фруктами охладитель, а Джен – целую упаковку баночного пива и немного вина в отдельной сумке.

– Мне не выразить словами, как здорово быть здесь, с тобой, Джен, – проговорила я, а вернее, попыталась проговорить с полным ртом, за обе щеки уплетая бутерброд из поджаренных до аппетитной корочки итальянских хлебцев.

Когда моя мама готовит сандвичи, то уж на совесть.

– Как в старые добрые времена, правда? – спросила Джен.

– А они действительно были добрые?

– Для меня – да. Я была на седьмом небе: у меня был Майк, передо мной было блестящее, яркое, сияющее будущее. Сегодня мне уже не нужен Майк, и будущего у меня нет – одна тусклая, мрачная вереница дней.

Она устремила взгляд куда-то поверх реки, начисто забыв про стоящее на коленях пиво.

– Джен, ты должна чем-нибудь заняться. Не можешь же ты так жить день за днем до самой смерти, как зомби? Все перемелется, все преходяще, дорогая, и ты должна с этим смириться. Я не могу смотреть, как ты убиваешься и терзаешься из-за этого…

– Анди, я не хочу портить себе пикник. Давай поговорим лучше о тебе и о Стюарте. Везет же тебе, девка!

– Ха! День на день не приходится. В настоящий момент все далеко не безоблачно, и винить мне в этом, кроме себя, некого. Помнишь Ричарда Осборна?

– Он был на вечере встречи выпускников в прошлом году?

– В том-то и дело, что был, и именно тогда все началось. Короче, Джен…

Я вкратце обрисовала ей создавшееся положение, упомянув, что благодаря своей глупости и самонадеянности я вот тут, в Оуквиле, одна, и теперь гадаю, что меня ждет в будущем.

– Стюарт образумится, Анди, он же с ума сходит от тебя. Увидишь. Знаешь, – продолжала она, – я никогда бы не рассказала тебе о своей жизни, если б не чувствовала, что и у тебя что-то не так. Я рада, что ты рассказала мне про вас с Ричардом. Хоть я и ощущаю себя предательницей, но теперь могу тебе сообщить – я оставила Майка. Он об этом пока не знает, а узнает только на следующей неделе, когда вернется домой. Не ведаю, что он запоет, но мне уже все равно – я от него далеко. Думала, родители меня не поймут, а они поддержали. Мама даже сказала, что рада, что я от него ушла: было, мол, в нем что-то такое, что ей никогда не нравилось.

Сидя плечом к плечу на камне под полуденным солнцем, мы покончили с нашими запасами – две женщины средних лет, у которых очень смутное будущее, но которые смотрят на него по-своему оптимистично.

– Мы с тобой откроем книжную лавку, – предложила я, и мы обе так и грохнули смехом, – на новом рынке. Две старые разведенные приятельницы держат вместе книжный магазин. Смех!

Жизнь Джен могла только улучшиться, а я хоть и сидела сейчас в глубокой-глубокой луже, просто не верила, не в силах была поверить, что когда-нибудь и мои дела пойдут на лад.

Назавтра, спустя пять долгих дней после того, как Стюарт попросил меня уйти, и спустя десять дней после операции, я отправилась навестить отца – в последний раз, как потом выяснилось.

Он хорошо выглядел и хотел поговорить.

– Завещание… Я написал его несколько лет назад, – произнес он, да так тихо, что я едва слышала.

– Хорошо, папа, это очень хорошо, – ответила я, похлопывая его по руке и кося взглядом на медсестру. – У тебя еще будет время изменить его, когда ты выйдешь отсюда.

– Дом, Андреа… Она любит это место, но он слишком велик для нее одной…

Он умолк, отдыхая, и я воспользовалась моментом, чтобы вставить несколько слов, пытаясь сохранить шутливую манеру:

– Что это за разговоры, папа, или ты впал в послекризисную депрессию? Доктор говорит, что у тебя все в порядке, через недельку будешь дома. Мама так хлопочет по случаю твоего возвращения – стряпает, моет, чистит, чтобы все блестело как зеркало. И вы опять станете теми влюбленными голубками, какими были всегда.

– Влюбленные голубки… – Я уловила его слабую улыбку. – Это напоминает мне… Мне не понравилось… Стюарт приходил проведать меня один, и вечером, ты – одна, и днем… Совсем не похожи вы что-то на влюбленных голубков.

Итак, Стюарт приходил навестить моего отца по собственной воле. Вообще-то они всегда ладили между собой, но мне было приятно узнать, что Стюарт действительно обеспокоен здоровьем отца, что это не простой визит вежливости из желания не упасть в глазах моих родителей. В свете того, что между нами произошло, я думаю теперь, что недооценила Стюарта – я не ожидала, что он придет к отцу в больницу. Как много оказывается я не знала о Стюарте.