– У-у!
– разочарованно протянула Натали.
– Малахольный!.. Облико морале! Знаешь, навидалась я таких, во! О высоком, о звездах говорят, стихи читают, на гитарке брякают. А потом, как потные похотливые кролики.
– Натали поднесла руки к подбородку, высунула язык и часто-часто задышала, изображая потного похотливого кролика.
– Пр-ринц!..

И замолчала, уставившись в окно. От хорошего настроения не осталось и следа.

– Принцы не женятся на проститутках, - проронил Глеб.
– Или как ты себя называешь? Гейшей? Наложницей? Или просто сексуально раскрепощенной девушкой без комплексов?

– Слушай, че те надо, а?
– взвилась Натали.
– В грязь меня втоптать? Ты так удовольствие получаешь, да? Смотрите какой я чистенький! Зачем тогда связался со мной? Шел бы себе на дискотеку в текстильный техникум - там бесплатно... А-а, я поняла! Ты меня везешь какой-нибудь шишке на утеху. А сам ты у него шофер. Или нет - лакей! Овсянка, сэр! Точно! То-то я смотрю менты тебя не трогают... И покуражиться решил по дороге. Знаешь что? Гони-ка деньги вперед!

Глеб достал из кармана джинсов три стодолларовых бумажки, не говоря ни слова, швырнул пассажирке.

– Вот теперь, пожалуйста, - Натали упрятала деньги в микроскопическую сумочку.
– Называй меня как хочешь. Шлюхой, потаскухой, подстилкой... Если тебя это заводит, милый, - она подалась вперед и провела ладонью по ноге Глеба.

Тот смерил девушку взглядом, нахмурился.

– Меня давно не интересуют ваши тела.

Натали хмыкнула.

– А что тогда тебя интересует?

– Души.

Машина свернула с магистрали на проселочную дорогу, но шла также ровно, не смотря на выбоины.

– Почему ты стала такой?
– Глеб нарушил молчание.

– Тебе-то что? Денег хочу много... На тачке вот на такой же ездить. Дом свой, с бассейном...

– Сколько?

– Что "сколько"?
– передразнила Натали.

– Сколько денег тебе нужно, чтобы ты... такой не была?

– Ха! Миллион баксов! Дашь?

– И что?
– съязвил Глеб.
– Изменишься внутренне?

– Ага, в тот же миг! В церковь начну ходить, в библиотеки, в эту... в филармонию. И динь-динь исключительно после свадьбы!
– Натали рассмеялась.
– Ой! Дурак ты!.. Все бабы своего добивались одинаково. Всегда! Самая древнейшая профессия знаешь какая? Знаешь... Весь вопрос только в цене.

– Не все, - возразил Глеб.

– А-а, ну да! Всякие Золушки там и Ассоли не в счет... Клары Целкин... Так природа устроена, - объяснила Натали.
– Из-за чего самцы дерутся? Из-за вот этой вот штучки, - Натали погладила себя между ног.
– Кто сильней - у того больше самок, тот и оставит потомство. Естественный отбор!

– А люди?
– на лицо Глеба упала тень.

Он смотрел невидящим взглядом на дорогу.

– И люди также! Самки достаются тому, у кого больше бабок, власти, кто успешней. Ну, смотри!
– Натали уселась поудобнее, - Какой-нибудь плешивенький мужчинка захотел юного тела. Ну, не может он больше смотреть на свою старую, обрюзгшую супругу. Я ему оказываю услугу, а он мне за нее платит. Цивилизованно и честно. И без лишних сантиментов... Все вертится вокруг одного! И ты не забывай, куда мы сейчас едем. Мы едем... ну-у?.. Правильно! Тра-ахаться!
– Натали захлопала в ладоши.

– А мораль?

– Опять двадцать пять! Что это, твоя мораль? Кто ее придумал?.. Вчера кальсоны ниже колена, а сегодня нитка в жопе... Почему, скажи мне, массаж считается благопристойной услугой, а снятие сексуального напряжения нет?

– Почему?
– Глеб поиграл желваками.
– Я отвечу тебе почему... Человеческое существо наделено невероятным, невообразимым внутренним миром. Миром без начала и без конца... Миром, где живет, - Глеб помедлил, - тот, кого вы называете Богом... Человек - это чаша, наполненная неподвластными слову образами и чувствами, это хрустальный храм...

– Ну, и че?
– Натали поджала губы.
– Завел!..

– А ты используешь этот храм, как привокзальный сортир! Вот почему!..

Машина свернула на грунтовую дорогу, мягко подпрыгивая на ухабах, принялась петлять по полям и перелескам.

– За честь женщин дрались, - продолжал Глеб, - на рыцарских поединках, на дуэлях. И не важно, была ли особа знатного рода или простолюдинкой. Лишь за одной категорий дам не признавалось право на защиту от оскорблений. За женщинами, известными своим легким поведением. И совершенно справедливо не признавалось! Честь свою они утратили, стало быть, и умирать не за что!..

Джип с ходу перемахнул болотистый ручеек, пробуксовывая взобрался на холм, по стеклам хлестнули ветки, и взору открылась окруженная лесом поляна на берегу речки.

– Вылезай, - велел Глеб, - приехали.

Натали выбралась из машины. Вокруг на было ни коттеджей, ни кемпинга, ни дачного поселка, вообще ни души. Деревья беззвучно роняли листья в жухлую траву, медленно текла черная вода. Пахло осенью, дубовой корой и горькой полынью. Глеб стоял, зажмурившись, подставляя лицо кислому уходящему солнцу, вслед за которым небесная бирюза сгущалась в предзакатную синь.