Тем не менее я остался сидеть, а на ее лице промелькнуло как будто некоторое сомнение…

— Извините! Я учту на будущее… — Она виновато улыбнулась. — Между прочим, все было почти так, как я сказала. Правда. А то, что я не сказала… Об этом я расскажу вам… после того как вы поведаете мне свою собственную историю. Хорошо?

— Отвратительно! — честно признался я и вдруг почувствовал себя усталым. Я потратил уже кучу времени, выдал ценнейшую информацию, съел и выпил столько, что едва под силу было переварить, а между тем не узнал еще ничего из того, ради чего вообще это затеял…

Помассировав немного виски и надбровные дуги, я закурил очередную сигару — хотя никотин уже даром что из ушей не капал — и заговорил тоном, каким некогда разговаривал дома…

— Давайте по-другому! — Вытащив из пачки снимок Вольфара, я бросил его на стол рядом с фотографией Принца. — Что вам известно об этом господине?

— Мистере Беренштейне?

— Как, как?

— Ральф Беренштейн. Так он себя называл. Во всяком случае в последнее время… Вы не знали?

— Нет, я знавал его под другим именем. Очень любопытно. Продолжайте!

С секунду она смотрела на меня с некоторым удивлением, но потом заговорила как ни в чем не бывало:

— О мистере Беренштейне я знаю меньше, чем о других. По-видимому, он лучше прочих заботился о сохранении своего инкогнито… Впервые он попал в поле моего зрения совсем недавно. Это случилось восемь месяцев назад… В одном скачке от Рэнда в безымянной звездной системе располагалась некая научно-исследовательская станция. Кажется, она называлась «Бантам»… Какими исследованиями там занимались и кому принадлежала эта станция, мне выяснить не удалось, — по крайней мере, в наших спецслужбах об этом точно никто ничего не знает.

— А вы, значит, с ними на короткой ноге? Гаэль скромно потупилась:

— Ну конечно, у меня есть там надежные каналы. Как бы иначе я добывала всякие сведения?..

— И что же, там о нас тоже осведомлены? Право же, в последние дни у меня начало складываться ощущение, что наша керторианская тайна — секрет полишинеля…

— Да как вам сказать… Наша Служба безопасности, она немного странная, знаете ли. Мы же со всеми в хороших отношениях, секретного оружия не разрабатываем… Так что мне иногда кажется, что им все до фени — лишь бы пенсию не сокращали… Но на вас у них здоровенное досье. Ничего особо интересного, правда, — я читала.

— Прекрасно. — Если бы у меня вдруг оказался досуг, то об этом стоило поразмыслить… — Так, мы остановились на станции «Бантам». Что там творилось, вы не в курсе… А откуда вы вдруг узнали о ее существовании?

— А я и не подозревала о ее существовании. Я узнала о ее уничтожении… В один прекрасный день станция просто исчезла. С нее не поступало никаких тревожных сигналов, просьб о помощи. Ничего такого… Только грузовой корабль, совершавший туда рейс раз в пару месяцев, вдруг обнаружил, что станции нет. И следов ее тоже нет. Расследование этого загадочного случая, проведенное силами Рэнда, под формальной юрисдикцией которого находилась система, не дало никаких результатов, а с десяток ученых, работавших на станции, посчитали не то погибшими, не то пропавшими без вести — я уже точно не помню. В одном из рэндовских изданий, в частности, давался список этих ученых, к которому прилагались их фотографии.

Чуть помолчав, она кончиками пальцев подняла снимок Вольфара:

— Вот эта как раз оттуда и переснята. Мистер Ральф Беренштейн был директором исчезнувшей станции…

Честно говоря, за этот рассказ я готов был простить своей собеседнице многое, но мне опять привиделся некий обман.

— И вы, Гаэль, впервые увидев этого господина, сразу же поняли, что он керторианец, не так ли? Она вспыхнула:

— Знаете, герцог, я не особенно возражаю, когда меня тычут носом в дерьмо, если я того заслуживаю, но сейчас могу и обидеться! Дослушайте сначала, а потом уже отпускайте свои комментарии!

Меня нелегко напугать, но было в ее ярости нечто такое, что я почел за лучшее извиниться…

— Но это действительно странно… — промямлил я.

— Ладно, проехали. — Она махнула рукой. — Но это был исключительный случай, из ряда вон выходящий, и поэтому он отложился у меня в памяти. Кроме того, вы, конечно, сейчас будете смеяться, но мистер Беренштейн и в самом деле привлек мое внимание. Женская интуиция, как бы противно для вас это ни звучало…

С последним заявлением я спорить не стал, и, смерив меня еще одним вызывающим взглядом, она продолжила:

— Однако на интуиции далеко не уедешь, и я не собираюсь кормить вас собственными домыслами… Мистер Беренштейн окончательно и бесповоротно попал в мой список не восемь месяцев назад — тогда он действительно туда и не просился, — а три. Дело в том, что я его встретила.

— Здесь?!

— Здесь, — подтвердила она с улыбкой, которую я назвал бы мстительной. — И не просто здесь, а именно здесь. В «Уединенных грезах»… Да, представьте себе. Если мы сейчас выйдем в зал, то я даже могу показать вам столик, за которым он ужинал. А я сидела за соседним с… Неважно, с кем. Это к делу не относится… Я тогда долго к нему приглядывалась, пока не опознала как мистера Беренштейна, — согласитесь, это его родимое пятно трудно с чем-то спутать…